потому что деньги со стола так и не взял, растолкал его, успевшего заснуть, помог подняться на третий этаж, точнее, потащил его чуть ли не на хребте у себя, и очутился в такой квартире, которая потрясла меня гораздо больше, чем та роскошная ночная пирушка среди развалин стройплощадки. Я такие только музеи видел, да и то нечасто. Квартира богатая, мне ее и описать трудно, на потолке – лепные золотистые амурчики, роскошная мебель, видеомагнитофон, о котором я слышал только, что такие штуки есть, посуда прекрасная, одних сто-стопятидесятирублевых зажигалок на журнальном столике – рублей на тысячу, короче, побудешь в такой хате – в глазах зарябит. Ну, я не стал дожидаться этого зрительного дефекта, тем более что Осман – так психа того звали его друзья, я запомнил – повалился на диван и тут же захрапел. Я вышел из квартиры, тихонько захлопнул дверь за собой… Вот так я познакомился с Нагиевым, это фамилия Османа, он почему-то не любил когда его по имени называли. Дня через два, вечером, только я заступил на смену, вдруг подкатил Нагиев на своих новеньких «жигулях». Подошел и без дальних слов, ты мне нужен, говорит. Короче, стал я ему помогать в разных мелких делишках, туда поезжай, это привези, это достань. Просьбы свои он излагал предельно вежливо, и получалось, что просит он меня, обычно, об одолжении, ну, и бабки он мне отваливал за эти услуги неплохие, порой рублей до шестисот-семисот выходило в месяц. Это, понятное дело, было гораздо больше моей пенсии. Эти деньги очень пригодились дома, и скоро я представления не имел, что бы я делал без Нагиевских денег, потому, что маме уже приходилось лежать в больнице подолгу, а это – опять же расходы и по моим меркам немалые: врачу лечащему, за уколы, медсестре, няньке и прочее – влетало в копеечку, рублей до тысячи порой выходило вместе с едой, которую я ей покупал и привозил, потому что в больницах у нас в городе кормят, так сказать, только символически, чтобы больной не протянул ноги.
Короче, эти деньги уже становились мне остро необходимы, Маме я говорил, что подрабатываю, она верила, несколько раз пробовала узнавать от меня более подробно, каким образом, но я отмалчивался, переводил разговор, и она, тяжело вздыхая, не настаивала, тогда я принимался убеждать ее, что подрабатываю честно, попадается кое-какая работенка, и она успокаивалась, но ведь и в самом деле я подрабатывал, не крал же. Часто теперь приходилось принимать участие в попойках, что устраивал Нагиев, а порой, он доставал наркотики, и вся его шобла-вобла визжала от удовольствия, пробовали втянуть и меня, но я отказался наотрез, так, что с первого раза и отстали. От наркотиков они все балдели – смешно было смотреть, кололись, покуривали травку. Хитрый был Нагиев, такие с головой в кайф не уходят, слишком он был деловой для этого, слишком предприимчивый, не увлекался наркотиками, да и выпивкой тоже, день погуляет, отдохнет, потом всю неделю делами занимался. А дела у него шли великолепно, деньги хорошие делал, в основном, шмотками промышлял. Я как-то спросил его, как же так, что он нигде не работает,
