Столыпин. Аркадий Савеличев

Пароход шлепал да шлепал плицами, идя не быстрее то и дело мелькавших парусников; да, пожалуй, и тише, потому что лихие паруса, и рыбацкие, и торговые, и прогулочные, пролетали неслышными альбатросами; им бы следовало держаться в открытом море, а они с чего-то снижались к шумному пароходу. Видать, тоже любопытство: что там такое пыхтит? Не так и давно на Черном море появились эти шумные, дымящие утюги, которые гладили, гладили морскую воду, но разгладить все равно не могли.

      – Счастливые… – по-своему поняла Ольга устремленный ввысь взгляд Петра.

      Он приспустил окрылья вздернутых ресниц, как и альбатрос опускал крыло, когда снижался. Морским странникам незачем было, даже при самом ярком солнце, складываться в прищур, но и ему ни к чему затенять свет; глаза все равно ничего не скрывали.

      – Знаете, Оля… Знаете, я наберусь все-таки смелости высказать то, что сказать необходимо. – Он остановился, но всего лишь на секунду, чтоб она не перебила. – Раньше меня сдерживала жалость к брату… да и к вам, Оля… сейчас попробую без жалости. Ведь вы не такая уж слабая?..

      Она согласно вскинула голову.

      – Что ушло, того не вернешь. Не из жалости говорю я: нам все равно жить вместе. Да, да, Оля! Не считайте… пока… это официальным предложением руки и сердца, хотя бы так, предварительно. – Он смотрел на нее теперь мужским, строгим взглядом. – Ничего не отвечайте, пока я не переговорю с вашими родителями. Братец ваш, кажется, уже нас поженил! Оля, если сказать, что я люблю вас тихо и безответно, – значит ничего не сказать. Кто-то же писал нашу судьбу на небесах? В наших ли силах ее переписывать?..

      Пароход смешно хлопал плицами, всхлипывая при каждом взмахе. Петр задумался, заслушался и не сразу понял: да всхлипывают-то тут, совсем рядом. Ольга едва ли отдавала себе отчет, что тихо, как-то по-братски, прислоняется отнюдь не к родственному плечу, чего делать вроде как неприлично.

      Все васильки, васильки,

      Много мелькало их… в море…

      Ну какие же в море васильки?! Ольга не останавливала.

      Где-то… на синей волне…

      Мы собирали для Оли…

      – Нет, я не Апухтин! Рифма не получается. Какой я рифмач? Да главное-то, кажется, уже и сказано, а?..

      – Сказано, Петр… смешной вы, Петя! Все сказали. Большего не потребуется… пока…

      – Не потребуется, Оля.

      Он припал к ее руке, лежащей на коленях. Так что же в итоге выходило?..

      Да ничего, он, кажется, обнимал Ольгу и мог бы еще продолжать признательное иносказание:

      «…Низко головку склонила…»

      Но мог бы и заметить, что несколько раз издали маячил все понимающий братец, ближе подходить не решаясь.

      Наконец все же не выдержал, нарочито застучал щегольскими подошвами по дощатой палубе. Закашлялся, захмыкал:

      – Хм!.. А не помрем ли мы с голоду? А не пора ли позавтракать, господа? Петр Аркадьевич, берите сестрицу под руку. Берите, берите, она не кусается!

      Хохочущий градоначальник резво побежал в сторону капитанской гостиной. А им что?.. Следом, следом.

      IX

      Не