Право учить. Работа над ошибками. Вероника Иванова

вздохнула:

      – Ты помнишь, это совсем другое.

      – Согласен. Поэтому и спросил, слышала ли ты о «коконе мечты».

      – Думаешь, он мог бы мне помочь?

      – Люди верят.

      – А ты?

      Вопрос не в бровь, а в глаз. Да, не особенно верю, но чем фрэлл не шутит? Вдруг у нее получится? А я смогу честно сказать Ксаррону, что использовал его посылку для благого дела, заодно обрету возможность действовать в полную силу, безо всяких ограничений, мной же самим и придуманных. Потому что, признаться, полотняный мешочек на груди при всей его невесомости ощутимо оттягивает шею тяжким грузом обещаний.

      – Не знаю. Но почему бы не попробовать?

      – Сначала его еще нужно достать, и кроме того… – В голосе Хель впервые за все время беседы проскочили нотки неуверенности.

      – Есть трудности?

      Женщина провела ладонью по сукну тюка, на котором сидела:

      – Если я сейчас избавлюсь от своего Дара, то… Стану никому не нужной. У меня совсем не было времени научиться жить своей жизнью: я всегда в разъездах, всегда в пути, от одного заказчика до другого, от одних лиц и слов к другим, и, чтобы сохранить память свободной, мне нельзя часто видеть посторонних людей и разговаривать с ними, иначе слишком рано потеряю свою ценность. Со мной всегда рядом служанка, которая ограждает меня от ненужных встреч. Была рядом… – Короткий взгляд на застывшее на полу тело. – Она любила меня. По-своему. Еще когда я была совсем девчонкой, не знающей об уготованной мне судьбе, Вала прислуживала мне. И сейчас она хотела всего лишь облегчить мои страдания, отправив за Порог, прежде чем корабль охватит пламя.

      – А по-моему, она поторопилась. Ведь мы еще не знаем, умрем ли через двенадцать часов.

      Узкие плечи приподнялись и опустились:

      – Она исполняла свой долг. Намеревалась исполнить. Но мне почему-то не захотелось умирать так быстро…

      – И правильно! Умереть никогда не поздно. Но ты так и не объяснила, почему вдруг засомневалась, стоит ли исполнять мечту.

      – Да, верно… Мне уже немало лет, треть из которых я никогда не смогу вспомнить. Еще одну треть могу вспоминать только с грустью, а последнюю… Ее и вспоминать нечего: одна бесконечная дорога. Придется начинать все сначала, без надежды на успех. Пока я уверена, что нужна людям, хотя бы служа посыльным, но, если перестану быть лицедеем, кто поручится, что моя новая жизнь будет столь же полезной? Ты поручишься?

      Конечно нет. Заглядывать в будущее – неблагодарное занятие, которым занимается только Судьба, в канун нового года бродящая по трактирам и балующая подвыпивших гуляк предсказаниями, которые неизменно сбываются, но таким образом, что и вообразить трудно.

      – Не хочешь ступить на новую дорогу?

      – Нет, не хочу.

      Хель улыбнулась. Своей собственной, а не заемной улыбкой: печальной, еле заметной и очень терпеливой.

      – Наверное, и правильно.

      – Но ты разочарован, не отрицай, я вижу.

      Разумеется, разочарован. У меня был великолепный шанс отделаться от сковывающего по рукам и ногам обещания,