Красное и белое. И серо-буро-малиновое. Сергей Геннадьевич Светуньков

и получили от Живоглоцкого комиссарские мандаты и приказ на захват и охрану государственных складов с продовольствием. Живоглоцкий руководил восстанием и был весьма доволен этим. Надо сказать, что это у него получалось хорошо.

      Каждый комиссар, выходя из кабинета Живоглоцкого, окидывал взором толпы снующих по коридорам личностей и набирал себе помощников из тех, кто понравился.

      Довольно быстро все учреждения оказались в руках Совета. Происходило это мирно и спокойно. Заходит, например, в приёмную к управляющему железных дорог, такой комиссар с вооружёнными милиционерами и солдатами, и предъявляет управляющему молча мандат. Управляющий прочитает его и скажет комиссару:

      – Да вы, голубчик, не стесняйтесь. Пойдёмте, я покажу вам место, где вы можете отлично поработать комиссаром.

      И отводит его и его сопровождающих в буфет управления.

      – Вот тут вам, голубчик, и чаю подадут, и бутерброды, и я недалеко. Так что если что нужно, то не стесняйтесь, обращайтесь!

      Комиссар отправлял одного из своих с рапортом к Живоглоцкому о том, что управление взято под контроль, после чего садился за стол в буфете и начинал пить чай в ожидании дальнейших приказов от Живоглоцкого. На бутерброды чаще всего денег не было, а буфетчик категорически отказывался давать бутерброды в долг, даже под честное пролетарское слово.

      Щупальца Совета охватили таким образом весь Глупов, но единственное, на что Живоглоцкий никак не мог решиться – это арестовать членов Временного комитета. И вообще – арестовывать кого-нибудь он не велел и сам этого очень боялся, поскольку такое насилие по законам военного времени могло тянуть на расстрел, чего он и не хотел. А те шалости с назначением комиссаров, которые он осуществлял – в худшем случае грозили ссылкой в Сибирь, где Живоглоцкий уже побывал и вовсе этого не боялся.

      Зойка Три Стакана позвала его и ближайших соратников на совещание, где поставила одно единственное задание – арестовать Хренского и весь Временный комитет. Совещание сразу же зашло в тупик. На вопрос о том, кто будет штурмовать здание Временного комитета и арестует комитетчиков, ответа не было. Живоглоцкий не мог – он руководил восстанием. Зойка Три Стакана находилась в розыске. Железин писал протоколы. Кузькин вёл с Ситцевым-Вражеком заседание съезда Совета. Надёжные матросы и большевики все были заняты тем, что пили чай в буфетах банков, почт, телеграфа и т.д., куда они были назначены комиссарами.

      – Кто? Кто арестует временный комитет? – В раздражении стукнув кулаком по столу, воскликнула Зойка Три Стакана.

      – Я! – Раздался зычный бас, и в кабинет ввалился запыхавшийся и весь взмокший от быстрого бега матрос Камень. – Я их арестую!

      Зойка Три Стакана, хотя и очень хотела съязвить что-нибудь по поводу оставленной невесты и юбки, за которую Камню следовало держаться, сдержала себя и сказала, глядя на собравшихся членов штаба:

      – Ну что, товарищи, поручим это дело товарищу Камню? Есть возражения?

      Возражений