Исчисление времени. В. П. Бутромеев

революцию. Соломон поддакивал гостю, а когда тот говорил, что все беды происходят от того, что русские разрешили евреям жить в России и что все они должны убраться из России, Соломон поддакивал, но всегда уточнял, что он-то, Соломон, конечно же, останется и никуда не уедет.

      – Ну, – говорил Пехотный Капитан, – своих тоже нехорошо оставлять.

      – Так это это они меня оставляют, – а не я их, – возражал Соломон, – я-то не виноват.

      Пехотный Капитан долго думал и соглашался.

      – Черт с тобой, оставайся.

      Пехотный Капитан и Соломон вместе воевали в Гражданскую войну. И то ли Пехотный Капитан вынес раненого Соломона с поля боя, то ли Соломон тащил Пехотного Капитан несколько верст по снегу до лазарета.

      Уходя, уже на пороге, Пехотный Капитан объяснял, зачем он приходил, и просил Соломона куда-то сходить, что-то кому-то передать, иногда отдавал какую-то записку. Соломон уверял, что все сделает, и предлагал Пехотному Капитану денег, тот отказывался, и в самый последний момент Соломон всегда просил Пехотного Капитана снять погоны, Соломону казалось, что погоны угадываются даже под пальто.

      – А вот погоны я не сниму, – зло и с укором уже на пороге говорил Пехотный Капитан и хлопал дверью.

      Когда приходил Пехотный Капитан, Соломон не знакомил с ним Ханевского. И Ханевскому даже казалось, что этот Пехотный Капитан какой-то фантом, мираж, какой-то материализовавшийся бред Соломона. И только видя на кухне две рюмки и остатки сырокопченой колбасы, убеждался, что нет, Пехотный Капитан – реальный человек, в длинном, черном, осеннем пальто, под которым явно угадывались погоны.

      До окончания полнолуния нужно было успеть, хотя бы на один вечер, в «Славянский базар», где в память о Станиславском и Немировиче-Данченко плясали веселые цыгане и после полуночи, только для «своих» завсегдатаев старорежимные женщины с оголенными плечами пели, почти как Изабелла Юрьева, запрещенные русские романсы.

      Ночь светла. Над рекой тихо светит луна

      И блестит серебром голубая волна.

      Темный лес весь в тени изумрудных ветвей,

      Звонких песен своих не поет соловей.

      И даже:

      Ночи безумные, ночи бессонные,

      Речи несвязные, взоры усталые…

      Ночи, последним огнем озаренные,

      Осени мертвой цветы запоздалые!

      А потом выходил во фраке, ни дать ни взять Юрий Морфесси, и рискуя получить тюремный срок, по имевшейся для этого в Уголовном кодексе специальной статье, пел:

      Скажите, почему

      Нас с Вами разлучили?

      Зачем навек ушли Вы от меня?

      Ведь знаю я, что Вы меня любили,

      Но Вы ушли, скажите почему?

      И за дополнительную плату, на которую никто не скупился:

      Придешь домой, а дома спросят:

      «Где ты гуляла, где была?»

      А ты скажи: «В саду гуляла,

      Домой