Долг оборотня. Елена Арсеньева

, как его зовут, этого пацана…

      Забыл.

      Да какая мне разница, как его зовут?! Мне не имя его нужно. Мне нужно кое-что из этой могилы.

      Чтобы весь этот кошмар, который со мной творится, кончился! Чтобы я смог вернуться домой!

      К маме с папой.

      Вернуться – и все забыть!

      Осталось сделать один шаг. Одно движение.

      Достать из могилы мертвого мальчишку.

      И все! И я свободен!

      Мне страшно?

      Нет.

      Почему же я не могу? Почему не решаюсь?! Что, я слабак?

      Нет! Я смогу! Смогу!

      Он мертв. Ему уже все равно, что я с ним сделаю… А для меня это значит – вернуться! И вернуть всю мою прежнюю жизнь.

      Я… сейчас. Только еще минуточку…

      Я хочу вернуться. Я вернусь!

      Ну! Только лапу… только руку протянуть!

* * *

      Я повернул ключ в скважине, прижимая локтем свой секретный сверток, и вдруг почувствовал, что за спиной кто-то стоит.

      В жар так и бросило: а вдруг мама или папа вернулись? И сейчас спросят: «Что это ты несешь?»

      И я представил, что с ними будет, если они увидят, что там, в свертке!

      Но обошлось. Это оказался сосед из квартиры напротив.

      – Здрасьте, Ликандр Андронович, – сказал я, как всегда запнувшись на этом несусветном имени.

      Вытащил ключ, сунул в карман, быстренько начал спускаться – и чуть со ступенек не упал.

      Что? Что такое?!

      Обернулся, уставился на него, поморгал…

      – Ну, Антон, похоже, у тебя зрение улучшилось, – усмехнулся сосед. – Поздравляю!

      А я все стоял и смотрел на него как дурак. Смотрел – и вспоминал свои линзы, которые остались лежать в контейнере на тумбочке около моего дивана.

      Я забыл надеть линзы. И все-таки увидел его, соседа! Причем увидел сразу!

      Штука в том, что у меня зрение – минус восемь. Близорукий я до ужаса! Вдобавок эта близорукость какая-то дебильная: я сначала вижу все как бы не в фокусе, и нужно пару секунд, чтобы предмет или человек стали выглядеть четко.

      Это очень редкое заболевание глаз. Оно называется миопия вагум – расплывчатая близорукость.

      Конечно мне выписаны очки… но они уродские, как не знаю что, с толстенными стеклами. При виде людей в таких «окулярах» хочешь не хочешь, а ляпнешь что-нибудь вроде: «У кого четыре глаза, тот похож на водолаза!» или «Микроскоп ходячий!».

      Я сразу отказался эти очкасы носить: стоило только представить, как выхожу во двор и слышу от Сашки с Пашкой или от Вали с Людой: «Тунец четырехглазый!» или «Тунец под микроскопом!»… Нет, это не для моих слабых нервов!

      Так говорит моя мама, когда ее что-то раздражает или она хочет избежать стрессов.

      Я тоже хотел избежать стрессов во дворе. У меня их и так хватало!

      И все из-за моих друзей детства…

      С Сашкой и Пашкой в младенческие годы мы играли в одной песочнице и катались на одних качелях, ну а девчонки, Валя и Люда, немного позже в наш дом переехали. Сначала все было нормально – честно, мы даже на дни рождения друг к дружке ходили! Потом… Ну, потом мы подросли и нас записали в разные школы.

      Всех ребят – в нормальную, которая рядом с нашим домом, а меня родители внедрили – не без труда! – в школу платную, с углубленным изучением французского.

      И все. И дружба врозь…

      Меня во дворе сразу стали звать Дохлым Тунцом.

      Дохлым – потому что я тощий. Тунцом… потому что я болтун.

      И хвастун!

      Сразу, чуть ли не после первого урока, захотел похвастаться во дворе, какие я французские слова уже выучил. Ну и огреб на всю жизнь!

      Понимаете, в нашем кассе на стенке висели изображения всяких животных, рыб и птиц с названиями по-русски и по-французски. Была там нарисована большая такая серебристая рыба. И подпись: «Тунец – un thon».

      Это слово – thon – читается как «тон». Вместе с артиклем «ан» (французы, как и англичане, без артиклей жить не могут!) произносится «ан тон».

      В общем, практически мое имя. Меня ведь зовут Антон.

      Но с тех пор меня во дворе зовут только Тунец. Ну а Дохлый – типа, фамилия такой…

      Может, надо было сразу врезать этим обзывальщикам как следует, чтобы над «i» поставить не только точку, но и двоеточие[1], однако не будешь же с девчонками драться, а Пашка с Сашкой меня еще в одной восьмой финала по стенке размажут!

      Тем более что сам виноват… Молчал бы как рыба тунец – нет же, решил круть свою показать!

      Ну, короче, я предпочел держаться от этих так называемых друзей детства подальше и постепенно приучил себя не обращать внимания на кличку. Я ее просто в упор не слышу! Но из-за уродских очков стрессов себе добавлять неохота. Я надеваю эти свои лупоглазы только дома.

1

Двоеточие над буквой, например «ï», называется трема́ и обозначает раздельное произношение буквосочетания. Скажем, во французском языке сочетание «oi» обычно читается как «уа», а «oï» – как «ои». (Здесь и далее прим. автора.)