Повязанный кровью. Павел Корнев

вошел в навязанную им канву, и стало понятно, что вот-вот и он меня достанет. Подловит и достанет. И будет выглядеть это последствием нанесенного в пылу драки неосторожного удара. Проломленный висок, раздавленные хрящи горла, выдавленный глаз…

      И что делать? Рисковать и рвать жилы незнамо ради чего? Или выйти из боя с наименьшими потерями?

      Времени на раздумья не оставалось и, качнувшись вбок, я неожиданно прыгнул вперед в безнадежной попытке дотянуться до Рема. Обозник среагировать не успел, и его кулак врезался мне точно в солнечное сплетение. Даже не попытавшись устоять на ногах, я отлетел назад и, покатившись по полу, вылетел за пределы круга. Перед глазами мелькнуло донельзя удивленное лицо Арчи, а потом моя голова врезалась во что-то твердое… Звезды и темнота…

      Очнулся я уже в комнате с приложенной к затылку мокрой тряпкой. Помимо терзавшей голову тупой боли ныли руки и рассеченная бровь. Принюхавшись, прикоснулся к лицу и поднес пальцы к носу. Надо же, мазью какой-то намазали. Позаботились…

      Неяркий огонек ночника заливал помещение тусклым желтоватым светом. На соседней кровати храпел Шутник. Больше в комнате никого не было. Внизу пируют? Не колеблясь, я перевернулся на другой бок, натянул свалившееся на пол одеяло и постарался уснуть.

      Вниз спускаться не буду. Завтра все новости узнаю. И с Ремом тоже завтра потолкую. А сейчас горячку пороть незачем. Да и голова раскалывается. И пусть только кто-нибудь вякнет, что я не пытался победить.

      Еще как пытался. Вот если б на ножах…

      Геладжио. День первый

      Выстроившаяся к восточным воротам Геладжио вереница телег двигалась медленно. Нет, даже не так – она двигалась чертовски медленно. Мы уже битый час глотали вылетавшую из-под колес обгонявших нас обозов Торговой гильдии и копыт дворянских коней дорожную пыль, а замощенный булыжниками пятачок перед городскими стенами так и продолжал маячить в отдалении.

      И чего они там волынку тянут? Понятно, что стражники на воротах в надежде прицепиться к чему-нибудь и выжать из путника мзду перетряхивают багаж сверху донизу. Но все же – что-то слишком уж долго мы здесь торчим.

      Я украдкой потер припухшую шишку на лбу, вздохнул и огляделся. Стоять нам здесь еще час – и это в лучшем случае. А в худшем… Ну, вообще, к полудню даже при самом паскудном раскладе в порту должны быть. Если еще на воротах ни к чему не прискребутся.

      С моря подул холодный ветер, и я поежился. Тоска зеленая. И настроение дрянь. Самое досадное, с этим резким обозником Ремом по душам потолковать так и не получилось. Точнее, конечно, не по душам потолковать, а душу из выродка вытрясти. Вот уж не повезло, так не повезло: с постоялого двора обоз с самого ранья уехал. Я все надеялся, что по дороге дружина их нагонит, да не срослось. Хотя они точно в порт направлялись – хозяин постоялого двора скрытничать не стал. Что ж, видно не судьба.

      Ладно еще дружинники мне в упрек проигрыш в поединке не ставят. Все же люди бывалые и мастерство Рема по достоинству