Кремль 2222. МКАД. Дмитрий Силлов

– словно меч в бочке сладости утопили. Хоть и не видать его, а он есть. Как такому противиться?

      Кивнула красавица и вновь уселась на стул. Провела рукой по струнам, словно погладила. Инструмент промурлыкал что-то невнятное, словно домашняя кысь. Данила наморщил лоб. Как же называлась в старину такая округлая балалайка? Гитарна, что ли? На картинке древней видал такое – сидят мужики у костра, автоматы на коленях держат, а у одного такая вот гитарна в руках. А вокруг деревья мертвые, развалины, скелет мута какого-то неподалеку валяется. Видать, уже после Последней войны ту картинку рисовали…

      Девушка тем временем перестала гладить инструмент и внезапно ударила по струнам, прервав Даниловы мысли…

      В годы славные, стародавние,

      В стольном городе, во Москве,

      Жил лихой купец, добрый молодец,

      Без тяжелых дум в голове.

      Жил он без забот, жил он без хлопот,

      Знать не знал про грусть да печаль,

      Но вот безделица – красну девицу

      Раз он в пятницу повстречал.

      Сердце дернулось и упало вниз,

      Кровь к лицу горячей волной,

      А она прошла, взглядом обдала,

      Как речной студеной водой…

      Внезапно Даниле почудилось, что он уже слышал однажды этот голос. Причем не здесь, не в Кремле, где родился и вырос, а где-то очень, очень далеко… Там тоже была пожухлая трава под ногами, деревья, свернутые мутациями в причудливые и жуткие спирали, чудовища, притаившиеся в темноте, жаждущие теплой человеческой крови. Но там на нем не было доспехов, лишь кожаная куртка со вшитыми в нее ненадежными защитными пластинами. И потертый автомат вместо меча. И странного вида коробочка в руке, из которой лилась песня, заполняя собой весь мир – от отравленной земли до тяжелого, свинцового неба: «Каждая птица ищет чистое небо… Каждое небо ждет свои крылья…»

      Все это промелькнуло перед глазами Данилы – и пропало, словно мимолетный сон. Причем чужой, заплутавший в мироздании и случайно приснившийся не тому, кому предназначался. Привычная реальность вновь плеснула в глаза Данилы, словно ковш холодной воды спросонья. И здесь, в этой реальности, девушка с очень похожим (а может, все-таки с тем же самым?) голосом пела совсем другое:

      И запил купец, добрый молодец,

      Но вино не впрок, как вода,

      Не забыть на раз взгляд зеленых глаз,

      Вот такая, братцы, беда.

      Но столетний дед парню дал совет:

      – Что кручинишься? Не пойму.

      Ведь ей любовь твоя беззаветная,

      Безоглядная ни к чему.

      Испокон веков от таких оков

      Знает средство русский народ —

      Коль любовь-змея сердце выела,

      Делай заговор-приворот.

      Ну а чары те в этой грамоте,

      Переписанной от руки.

      Пусть помечется красна девица,

      Пусть помается от тоски.

      Так промолвил дед и исчез, и нет

      И следа его на траве.

      Только грамота, только встреча та

      Да слова его