Генералиссимус Суворов. Леонтий Раковский

переправился через Одру, ваше благородие.

      – Где?

      – У Горитца.

      – Все? И артиллерия?

      – Конница перешла вброд, а пехота и пушки по мостам понтонным.

      – Так, так. Спасибо. Обожди, борода!

      Суворов юркнул в палатку.

      Степка хотел помочь барину одеться, но, как всегда спросонок, был дурак дураком: тыкался во все и только мешал. Барин за сапог – и Степка тогда за сапог. Степка хочет подать кафтан – глядь, а он уж в руках у барина.

      Суворов вскочил, напяливая на ходу кафтан. Побежал.

      У палатки главнокомандующего стояло двое часовых. Один сладко спал, опершись о фузею, другой крепился.

      – Кто идет? – заорал он больше для того, чтобы разбудить спящего товарища.

      Затем, как будто сейчас опознав подполковника, отвел фузею в сторону.

      В передней части большой палатки спал денщик. Суворов тронул его за плечо, но в это время ковер, заменявший дверь, откинулся, и Суворов увидал главнокомандующего. В стареньком шлафроке Салтыков казался еще меньше, чем был на самом деле. Граф почесывался и зевал.

      – Что случилось? – спросил он.

      – Казак с донесением от Туроверова, ваше сиятельство.

      – Снова перебежчик или захватили пленных?

      – Нет. Король переправился через Одер у Горитца со всей армией.

      – Так и знал, – махнул рукой Салтыков. – А они давеча: отступать к Кроссену. Дураки!.. Мишка! – крикнул он денщику. – Буди адъютантов!

      Салтыков вышел из палатки.

      – Вон какой туман. День жаркий будет, – сказал он, но видно было, что думает о другом. – Вот что, батюшка! – Салтыков взял Суворова за пуговицу. – Весь обоз немедля – за Одер, к Шетнау. Поставить вагенбург[16]. Команду… – он на секунду задумался, – бригадира Бранта. Господину Лаудону со всем отрядом подняться на высоты. Тотчас же бить зорю. Весь фрунт повернуть кругом, вот сюда, на юг, – указал пальцем Салтыков. – Всем полкам строить батареи, ретраншементы. Отсюда до Мельничной горы. Вторую дивизию Вильбуа поставить в центр, к Румянцеву. Его величество хочет взять нас с тылу! Ин тому не бывать!

      VII

      Повернись, моя дивизия,

      Со левого крыла.

      Что со левого со фланга

      На правое крыло.

      Не пора ль нам зачинать,

      Свое дело окончать.

Солдатская песня

      Ильюха Огнев проснулся – били барабаны.

      Он вскочил вместе со всеми. Хотелось спать, слипались глаза, еще плохо слушались пальцы. А тут приходилось возиться с пуговицами да подвязками. Надо было смотреть, чтоб, как учил Егор Лукич, задний шов штиблета проходил точно посредине ноги, чтобы пуговицы на боку были все застегнуты, а сам штиблет не вылезал выше колена больше чем на три пальца.

      Ильюха одевался и все никак не мог разобрать, как барабанят: или в поход, или вставать. Словно бы и вчера таким же манером били, только сегодня почему-то немножко пораньше, – за Мельничной горой, на востоке, еще чуть начинало розоветь.

      Спросить у Егора Лукича постыдился – отчитает: мушкатер, а сигналов не

16

В а г е н б у р г – обоз, построенный прямоугольником.