Молчание бога. Александр Золотько

даже застонал от своего бессилия вспомнить, как правильно называется эта треклятая башня.

      – Мостовая башня, – подсказал Заскока, удержавшись от комментария.

      – Ага. Вынес, значит, дверь, вошел, а потом крик там начался, лязг железа... Потом они все...

      – Кто? – уточнил Длинный.

      – Эти, стражники, повылетали наружу, кто живой еще, а кто уже... готовый. На крик из замка высунулись. А как увидели, что в башне только один, мосток верхний убирать не стали. А даже туда еще с десяток своих вояк послали, в башню. И когда Хозяин и тех – кого в ров, а кого просто вниз поскидывал, стали в него из луков и ар... арбалетов лупить. Так он все стрелы мечом отбил и в замок прямо-таки запрыгнул. – Вдович замолчал и высунул голову из-под капюшона.

      Темнота, рев моря, удары воды о камни. И ледяной холод.

      – Чего там? – насторожился Длинный.

      – Показалось.

      – А... Ну и что там дальше с бароном?

      – Ничего. Потом уже к полудню Хозяин вышел к церкви, ударили в колокол, собрали всех из деревень. И он сказал... это... – Вдович задумался, вспоминая. – Всё, сказал, барона больше нету, теперь не нужно бояться человека с мечом. И что теперь он будет жить в замке, что костров больше жечь нельзя, ну и такое другое... Сказал еще, что просит о помощи, чтобы, значит, прибрали в замке. Наши пошли, чтобы, значит, посмотреть, как там оно. Батя мой пошел вот, так, говорит, после этого дня три есть не мог.

      – Ага, ага, – поспешил подтвердить Заскока. – Моя мать там полы в зале мыла, в башне, на втором этаже. Кровищи, говорит, там было – страсть. Руки-ноги поотрубленные валялись, головы. Говорила, что три сотни зарыли потом за холмами.

      – Да... – протянул Длинный.

      Сам-то он Хозяина видел неоднократно и ничего страшного и особо удивительного в нем не разглядел. Если честно, то ничего такого. Человек и человек. Кузнец вон и повыше будет, и в плечах покруче. Да и сам Длинный, понятно, выше Хозяина почти на ладонь. Такой себе худощавый, на вид – лет тридцать. Только глаза... А так – увидишь такого и в жизни не поверишь, что он один положил три сотни тертых баронских дружинников. Длинный как-то видел, как на ярмарке рыбаки с побережья задрались с городскими лучниками – из-за проигрыша в кости. Рыбаков десятка полтора, а лучников то ли пятеро, то ли шестеро... Пока вмешалась городская стража – пятеро рыбаков померли.

      Длинный стер воду с лица и посмотрел в сторону замка. Светилось окно на самой башне.

      – А шторм вроде, того, стихает, – сказал Длинный.

      – Похоже, – подтвердил Вдович.

      Теперь можно было даже разговаривать, не особо надсаживая горло.

      – Окно светится... – указал на замок пальцем Длинный.

      Заскока и Вдович оглянулись. . – Ничего, – сказал Вдович, – с моря этого огня не видно.

      – Я не о том, – мотнул головой Длинный. – Не спит. Я бы сейчас...

      – То ты, – рассудительно сказал Заскока, – а то – он. Квод лицет, это... бови или йови...

      Заскока иногда прислуживал нынешнему священнику, а тот позволял себе время от времени поупражняться в латыни, не брезгуя