Удержи меня. Марина Крамер

а что такое митоксантрон? – спросила я, подвигая к себе заварной чайник.

      Муж дернулся так, словно взялся за оголенный провод:

      – Что?! Тебе зачем?

      – Так… просто спросила. Знаешь, я тут в аптеке услышала, что он дорогой и редко бывает, хотела у тебя спросить, да все забывала.

      – Выкинь глупости из головы, – неожиданно резко и грубо бросил Даниил, вставая из-за стола.

      – Ты куда? А чай? – удивилась я, не понимая причины такого поведения.

      – Не буду, – раздалось из прихожей, и через пару минут хлопнула входная дверь.

      Я метнулась к окну, встав за штору так, чтобы Данька не увидел меня, но ему даже в голову не пришло оглянуться – он говорил по телефону, открывая машину. Значит, к ней рванул, обреченно подумала я, возвращаясь за стол и решительно двигая к себе вазу с печеньем. Какой смысл в сидении на диете, если это кроме тебя самой, никому не нужно?

      Даниил.

      Я просто взорвался, когда услышал из Оксанкиных уст слово «митоксантрон» – это связано с Машкой, и откуда моя жена узнала это название? Зря я, конечно, психанул и ушел, но в тот момент не смог сдержаться. Спускаясь по лестнице, позвонил Машке, но она не брала трубку, и я решил на свой страх и риск подъехать к ДК, где у Юльки шли занятия – наверняка Машка тоже там. Так и было – она сидела в коридоре одна, смотрела в щель в двери и, когда я тронул ее за плечо, вскрикнула от неожиданности.

      – Т-с-с! – прижав к губам палец, прошипел я. – Ты чего так пугаешься?

      – Господи, Данька, с ума сошел! – выдохнула она. – Нельзя так подкрадываться!

      Я сел рядом на скамейку, взял ее руку в свою – она была холодная, и я стал осторожно согревать пальчики с бледным маникюром. Машка никогда не пользовалась ярким лаком, это осталось еще со времен работы в больнице. И меня потом во всех женщинах раздражала манера красить ногти ярко, особенно бесил кроваво-красный цвет лака.

      – Как ты чувствуешь себя? Что-то бледненькая…

      Она потрясла головой, словно отгоняя какое-то видение, но промолчала. Я видел, что с ней творится что-то неладное, никогда Машка не была такой странной, и мне не нравилось выражение ее лица.

      – Машуля, что происходит с тобой? – мягко спросил я, пытаясь заглянуть ей в глаза.

      И тут она заплакала… зарыдала навзрыд, уткнувшись лицом в мою куртку. Я растерялся, гладил ее вздрагивающие плечи и не знал, что сказать.

      – Маша… Машенька, ну, успокойся… – бормотал я, и она, подняв на меня заплаканное лицо, проговорила:

      – Даня… от меня ушел Артем…

      – Не понял… – протянул я. – Как ушел, куда?

      – Совсем… у него другая женщина…

      Вот это был номер! Ничего себе… Этот сухарь Артем мог заинтересовать какую-то женщину? Я удивлялся, как Машка-то с ним живет столько лет, терпит его вечно недовольное выражение лица, а здесь, оказывается, еще кто-то появился!

      – Погоди, Машка, ты откуда знаешь это?

      – Он сам сказал… он ушел сразу, как только вернулись из Турции, просто привел