В поисках истины. Чарльз Мартин

смеётся.

      – Не знаю, не знаю. Я ведь тоже был когда-то молодым. А она красивая девушка.

      Ещё один крик доносится из сарая.

      – Так это ваш ребёнок?

      Мужчина стискивает руки, мозолистые, огрубевшие от работы. Сразу видно, что это руки каменщика [4].

      – Нет, этот ребёнок не мой. То есть я хочу сказать, он будет моим… Но пока… я не…

      Хозяин издаёт короткий смешок.

      – А вы уверены, что это будет мальчик?

      Мужчина кивает в ответ.

      – Полностью уверен.

      – И вы собираетесь жениться на ней?

      – Как только она оправится после родов.

      Слышится ещё один вопль. Хозяин поспешно меняет тему разговора.

      – Вы приехали сюда, чтобы участвовать в переписи?

      Мужчина отвечает кивком головы.

      – Какого вы рода?

      – Из дома Давида.

      Хозяин удивлённо вскидывает брови.

      – Хороший род.

      Вопли следуют один за одним, сливаясь в жалобный вой. Молодая женщина вне себя от боли. Жена окликает хозяина из глубины яслей. Её голос слегка дрожит.

      – Дорогой, мне нужна горячая вода.

      Хозяин поспешно исчезает в доме. Мужчина остаётся один. Он стоит и повторяет снова и снова одну и ту же фразу.

      «Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь един есть…» (2)

      В это время в небе зажглась звезда. Необычайно яркая.

      Став плотью

      Тронный зал в Раю.

      Все присутствующие выстроились в ряды, совершенные по форме и похожие на острые лучи лазера. В каждом ряду по десять тысяч, а всего – десять тысяч рядов. Колышущееся море рядов, которое не в силах разом охватить человеческий глаз. Все босые и все источают свет. У них разный цвет кожи, все облачены в сверкающие белоснежные одежды, расшитые золотом. Разный цвет волос: светло-русые, каштановые, иссиня-чёрные. Пол, на котором они танцуют, имеет зеркальную поверхность. Он сверкает и переливается. На нём ни единого пятнышка. Ни единого изъяна. Все высокого роста, пожалуй, выше десяти футов. У многих длинные волосы распущены до самого пояса. У других волосы убраны на затылке в конский хвост. Их крылья взмывают ввысь ещё футов на десять. Кажется, что края оперения почти касаются тебя. Все они словно застыли во времени, замерли в той самой танцевальной позе, в какой находились на момент, когда оборвалась музыка. И сейчас они ждут, когда музыка зазвучит снова. И тогда они опять начнут двигаться и продолжат свой танец. Но пока все они, затаив дыхание, ждут приказа. Головы опущены, капельки пота стекают на зеркальный пол.

      В воздухе вибрирует замирающее эхо барабанной дроби, миллионы ног танцуют в такт, каждое движение танцоров, каждый удар барабанов, сливаясь воедино, сотворяют поистине совершенную мелодию. Мощный, проникающий до самых костей ритм. В нескольких милях отсюда всё залито ярким светом. Этот свет ярче солнца. Такого пронзительного и всепроникающего света нет нигде в мире. Трепещущие крылья ангелов сотрясают воздух, словно лёгкий бриз. В воздухе явственно чувствуется запах мяты, розмарина, лаванды,

4

По моему мнению, Иосиф, а затем и Иисус работали больше с камнем, чем с деревом, хотя наверняка им приходилось иметь дело и с тем и с другим материалом. Поэтому я использовал слово «каменщик». Как мне кажется, проблема здесь возникла из-за того, что в более ранних переводах Библии было запущено в обращение слово «плотник». Далее по тексту я буду использовать оба эти слова как равнозначные друг другу.