Кальма. Человек или животное. Вера Александровна Степанова

вопросительно склонил голову на бок, Соня недовольно била хвостом.

      – Отлично. Из-за меня вы все голодные и жутко хотите в туалет, – она открыла дверь комнаты и все разом помчались наружу. Затем девушка скинула с себя всю одежду и отправилась в душ. Вода придавала ранам сильную и острую боль, но как только они привыкли к ее прикосновениям, раны перестали жечь. Но стоило, Семирамиде одеться и поменять постель, как в дверь кто-то постучал.

      – Сэмирамида, выйди, пожалуйста. – послышался тихий не навязчивый голос Дины.

      Подруга почти сразу открыла дверь и увидела перед собой отекшее, невыспавшееся лицо Дины.

      – Ты уже давно не приходила в таком состоянии.

      – Я надеюсь ты не будешь задавать мне вопросы?

      – Нет. Я все понимаю.

      – Чудно. – Сэмирамида улыбнулась, – Я хочу кушать.

      – Идем же, мы ведь как раз собираемся за стол. Я за Джеймсом, а ты спускайся в столовую.

      И они обнялись. Это было примирительное объятие, тот жест, который показывал, что все по-прежнему хорошо. Сэмирамида направилась вниз.

      Когда Дина с Джеймсом спустили вниз, она уже сидела за столом и жадно уплетала пищу, рядом так же ели собаки и по-кошачьи аккуратная Соня.

      Джеймс равнодушно прошел мимо нее и сел на стул, широко раскинув колени, наконец выдавил из себя:

      – Отлично выглядишь!

      «Сарказм! Как это мило, Джеймс!»

      На ней было длинное платье, с длинными рукавами, оно помогало хоть как-то скрыть ее раны, которые она очень тщательно забинтовала. Под глазами виднелись отчетливые синяки, головная боль никуда не делась, а ее бок и руку постоянно будто ударяло током, раны болели.

      Сэмирамида встала из-за стола, неуклюже облизнула пальцы и с полным ртом пробормотала:

      – Спасибо, тетя Лия. Безумно вкусно, в прочем, как и всегда. – и поторопилась выйти на улицу.

      Когда девушка уже вытирала коня от влаги, она заметила приближающего к ней Джеймса. «Только не сейчас! Только не сейчас!» Семи отпустила коня на волю, а сама игнорируя мужчину, направилась в конюшню, чтобы подготовить коню еду.

      – Так значит, грим? – Джеймс стоял в дверном проеме и наблюдал за ее работой. Его голос был серьезным, слишком серьезным, ее это пугало.

      – Не начинай, Джеймс! – отнекивалась она, не оборачиваясь к нему.

      Внезапно девушка почувствовала его за свой спиной, на столько близко, на сколько он не позволял еще никогда. По ее телу пробежала дрожь. Что-то в его присутствии пугало Сэми и безумно притягивало. Он медленно прогладил рукой по ее еще влажным волосам, начиная от макушки, заканчивая кончиков, лежавших на ее пояснице. Затем он легко коснулся ее бока, в том месте, где бинты скрывали ее рану, отчего Сэми дернулась, хоть она и не понимала от чего именно она подскочила, от боли или от его прикосновений.

      – Так грим болит? – шепотом произнес он, почти касаясь уха девушки. Она закрыла глаза, когда его горячее дыхание обожгло ее. Он сделал к ней еще один шаг, и Сэми почувствовала на своей спине как поднимается