Коготок Большого Взрыва. Василий Головачев

взвился Балмер, едва не пробив головой колпак саркофага, выражая свой восторг от перспектив увидеть сооружение, реально принадлежащее чужим разумным существам.

      Впрочем, остальные астронавты радовались не меньше эксперта, хотя и вели себя сдержаннее.

      «Ниагара» начала сближение с Бичом Божьим.

      Когда до сверкающей инеем и льдом трубы объекта осталось не больше ста километров, Харрисон сделал заявление:

      – Переходим на протокол «Эль»! Надеюсь, напоминать, чего нам стоит опасаться, не нужно?

      Астронавты выдохнули:

      – Нет, капитан!

      Протокол «Эль» означал реализацию программы действий экипажа космического корабля при столкновении с агрессивной внеземной формой жизни. Название «Эль» протокол получил в память о фантастическом фильме «Чужие» («Aliens»), созданном в Голливуде более восьмидесяти лет назад. После этого все экспедиции американских астронавтов к планетам Солнечной системы учитывали последствия такого «контакта», что казалось им вполне разумным.

* * *

      Им повезло. Площадка рядом с «браслетом», буквально в сотне метров от него, оказалась достаточно просторной, и «Ниагара» села на неё с лёгкостью воздушного шарика, несмотря на завихрения гравитационного поля Бича.

      Ощущения при посадке и даже ещё раньше – при сближении с горой каменно-ледяных глыб – были не из приятных, силовая защита корабля не в полной мере нейтрализовала внешние гравитационные поля, меняющиеся при малейшем движении, но все терпели, так как не видели других вариантов изучения найденного артефакта.

      Это вообще сидело в крови американцев (практически в геноме нации) – опираться на автоматику, сначала – на военные дроны, потом – на роботов, изготовленных по нанотехнологиям, что нередко приводило к катастрофическим последствиям и гибели невинных людей.

      Но в данном случае автомат не мог заменить человека, и астронавты сознательно пошли на риск.

      Медицинский компьютер посоветовал экипажу воспользоваться имеющимися на борту препаратами, и астронавты, наглотавшись таблеток, почувствовали облегчение. Повеселели. Обменялись шутками.

      В первую вылазку к цепочке куполовидных строений, накрытых плоскими треугольниками крыш, отправили самых выносливых членов экипажа: Макса Фьюри и Эдвина Балмера, в прошлом – известного хоккеиста. Здоровья ему и в самом деле было не занимать.

      Так как скафандры, несмотря на встроенные антигравы, не имели необходимой защиты от гравитационного сноса, решили использовать один из шаттлов, снабдив его дополнительным эграном. Какое-то время аппарат мог продержаться над Бичом, оберегая экипаж, а расстояние между «Ниагарой» и «браслетом», выросшим до размеров цепочки древних нефтеналивных баков, не превышало сотни метров.

      Выслушав инструкции Харрисона (в которых не было нужды, так как все и так хорошо знали свои обязанности), Фьюри и Балмер заняли места в кабине шаттла, и катер, напоминающий формой гигантскую птичью голову, бесшумно выпрыгнул из транспортного отсека