Скиталец. Гений. Константин Калбазов

тащить в околоток? Взрослые тоже нередко лупцуют друг дружку. Дело-то житейское. И где-то даже полезное. Главное, чтобы приличия соблюдались.

      Они пересекли несколько огородов, неизменно штурмуя встречающиеся заборы. И откуда столько прыти? Хотя-а-а… Если поймает городовой, то на родителей непременно штраф наложат. А там и проштрафившемуся быть битым. Так что лучше уж бежать через не могу. А то ведь мало того что досталось от реальненцев…

      Остановились беглецы, только когда достигли своей родной слободки. Ну и едва не попадали кто куда. На ногах держались только самые стойкие. Да и то…

      – Гришка, а что это с тобой было? – упершись руками в колени и сплевывая тягучую слюну, поинтересовался Колька.

      – Ты о чем?

      – Ну, тебе там плохо стало.

      – А-а. Ты об этом. Да кто его знает, может, съел что не то.

      – Мы уж подумали, что тебя нужно к директору для посвящения.

      – Не. Рано еще.

      – А может, ты того… одаренный? – предположил один из подростков.

      – Ну ты как скажешь, Егорка. А чего сразу не «святой»? – хмыкнул Григорий. – Ладно, братва, айда по домам. Что-то так жрать хочется, что аж переночевать негде.

      – Во. После посвящения завсегда жрать хочется. Верно говорю, – гнул свое тот.

      – Ты на время-то посмотри, умник. И вообще, думаешь, я бы не заметил, кабы прошел через посвящение?

      – Ну-у-у, люди говорят, что такое заметишь обязательно.

      – То-то и оно.

      Домой Григорий вернулся голодный как зверь. Но прежде чем войти в хату, направился к своей бочке, чтобы обмыться. Одного рукомойника будет явно маловато.

      – Н-да-а, хорош, нечего сказать, – покачав головой, встретила его мать. – Хоть ты накостылял или самому по сусалам надавали?

      – И сам, и самому.

      – И кто тебя так?

      – На реальненцев напоролись. Андрюшку Верхолетова я умыл, а там остальные навалились. Я-то устоял, а ребят поваляли.

      – Хоть не увечные? – всполошилась мать.

      – Не. Сами ушли. Да еще и к вечеру сговорились гулять.

      – Ох, мальчишки, мальчишки! Ладно, иди есть.

      Пообедав, тут же поднялся к себе на чердак. Григорий бы и сразу уединился, но больно уж есть хотелось. Прямо спасу нет. Обычное дело после инициации. Чего не сказать о ней самой. Надо же. Гений. Или, как их называют местные, одаренный. Потому как Господь даром наделил. Впрочем, просвещенные умы отвергают религию и Бога в частности. Зато возводят на пьедестал Эфир, доставшийся людям в наследство от предшественников и являвшийся их созданием.

      О гениях Григорию было известно до крайности мало. Учителя не особо распространялись. Знал, что рождаются они чуть ли не один на миллион, а то и реже. Что любой боярский род из кожи вон лезет, дабы сделать такового своим родовичем. Да что там, здесь и царский не поскупится! Не бывает такого, чтобы гении жили сами по себе, даже если они всего лишь гениально умеют вдевать нитку в иголку.

      Именно по этой причине Топилин, или все же скорее Рудаков,