В мире твоего порока. Лора Вайс

группы обойди и предупреди лично.

      – Ох, детка… – склонил на бок голову. – Ты такая заводная. Но, нет. Расписку я не верну. А в своем стремлении подпортить тебе жизнь использую всю свою фантазию. Она у меня богатая, поверь. Лучше соглашайся. Я же вчера тебе все объяснил. Только бизнес… – слегка подался к ней, отчего Саша тотчас отшатнулась. – Ты позируешь, я рисую. Потом собираешься и уходишь. Если думаешь, потащу в койку, то – нарочито махнул рукой, – не переживай. Уже неинтересно.

      – Тварь, – прошептала чуть слышно.

      А он даже внимания не обратил. Дар спокойно открыл дверь машины и изобразил жест, приглашающий внутрь.

      – Давай, крошка. Садись. Время зря теряем.

      Саша все же села. И пока ехали, ни слова больше не произнесла. Но ехать с ним это еще полбеды, каково было снова оказаться в его квартире. Вот тут на девушку напал мандраж. А из-за того, что не успела позавтракать, еще и голова закружилась. Дар заметил ее состояние, поэтому ловко снял с ее плеча рюкзак, стоило им разуться.

      – Ты ела? – спросил на ходу.

      – Нет.

      – Тогда идем.

      – Нет, я не пойду. Хватило с меня сока апельсинового.

      Он же развернулся, засунул руки в карманы:

      – Так, давай договоримся на берегу. Хочешь того или нет, но тебе придется мне довериться. В тот день я был, скажем так, нетрезв. Поэтому поступил слегка некрасиво. Сейчас же совсем другая песня. И потом, кто тебе мешал поесть дома? Или мы могли бы заехать в кафе по дороге. Но ты промолчала. В итоге стоишь тут в полуобморочном состоянии, совершенно не готовая к работе.

      Через десять минут Саша сидела за столом в его «кровавой» кухне, а перед ней на столешнице стояла чашка чая и бутерброд с плавленым сыром. Пришлось съесть. К счастью, после не отключилась. Дар же отправился в мастерскую готовиться. Саня все смотрела на пустую чашку с тарелкой. И что делать? Бросить на столе? Составить в мойку? Помыть? И все-таки решила не то, что вымыть, но хотя бы сполоснуть. Потом отправилась в гостиную. Такая огромная квартира и такая безжизненная, пустая. Вдруг зазвучала музыка, легкий транс.

      – Ну, что? Готова? – раздался голос сверху.

      Саша подняла взгляд на лестницу, Дар стоял на третьей верхней ступени. Притом босиком, штанины были подвернуты, отчего оголились щиколотки, в мятой майке. Все как тогда. Девушка даже сглотнула.

      – Поднимайся… Поглазеть успеешь еще.

      Боже мой, это ж надо было так опуститься! И вот же дверь, хватай вещи и беги, беги, не останавливайся. Но Саша сделала глубокий вдох и пошла наверх. В мастерской отвратительно воняло, краской, наверное. Но хотя бы было светло. На мольберте красовался чистый холст где-то метр на метр. А слева от мольберта разместился круглый столик с коваными ножками и стеклянной столешницей.

      – Раздевайся, – произнес мужчина невозмутимым голосом.

      – В смысле? – опешила Саша.

      – А ты что, думала, я тебя в этих балахонах рисовать буду? – и засмеялся. – Детка, я рисую обнаженное тело. Жанр называется ню. Не? Не слышала?

      – Нет, – замотала