Не покидай меня. Седа Манвеловна Партизпанян

связывала большая детская игра, ребяческие забытые слова и осенняя листва. Огромный как дворец дом на горе, в котором они провели самые ранние годы. Эдмонд был человеком нравов, но девушка потеряла любую возможность увидеть в нем что-то более чистое, чем его прошлое. Молодой человек казался внешне намного старше, когда на самом деле их разрывала разница в три года. Глядя на него, девушка тщетно искала то, что уже давно исчезло. Давняя честность, искренность, правда – все было сожжено временем. Того человека больше не было, но она настойчиво искала его в глазах, так упорно смотрящих на нее.

      – Мне нужен твой отец.

      Услышав молчание в ответ, мужчина насильно приблизил к себе девушку.

      – Сейчас же! – рявкнул он, затем сменив свой гнев на истеричный, близкий к сумасшедшему смех. Роза напряглась всем своим организмом, не отводя взгляда от его безумных глаз. В них, когда-то таких умных и верных, теперь не было и следа тех молитв, которые они вместе читали. Детство на мгновение показалось ей такой глупостью и таким враньем. А если детство – ложь, то во что вообще можно верить? Одиночество, застывшее в ее сердце, казалось теперь слишком невозможно сильным, слишком бесконечным, чтобы предпринимать даже попытки его избежать. Это чувство оказалось даже более сильным, чем ее нынешняя неприязнь к брату. Как и нежелание принять то, что после всех событий прошлого они стоят, как два врага, так жестоко смотря друг другу в глаза.

      – Я не могу тебе сказать, ведь совершенно не знаю. Я даже не знаю, где он живет теперь. Ты пьян, Эдмонд, прошу тебя, оставь меня и уходи. – эти уже слишком мягкие слова сорвались с ее губ, не спросив разрешения даже у девушки, и она прикусила кожу.

      Взглянув на свою руку на мгновение, Розе открылись разбитые в кровь костяшки кузена. Заметив это, молодой человек мгновенно отпустил девушку, попятившись назад, пряча руку за спину. Француженка сглотнула и испуганно подняла на него глаза.

      – Что случилось? С кем ты дрался? – он промолчал, застыв перед ней. – Эдмонд, скажи ты хоть слово.

      – Милая Роза, а не пора ли тебе выйти замуж и молчать в тряпочку каждый раз, когда дело тебя не касается? – сказал он, пытаясь заставить исчезнуть противное чувство внутри, возникшее из-за ощущения вины перед своей младшей сестрой. Волнение девушки, не разгадавшей его мысли, сменилось на отвращение, которое навечно застыло в ней по отношению к нему. Они изменились до конца, бесповоротно, и теперь она это понимала и даже не хотела отрицать. Все прошлое стерлось и осталось во времени и в старой колокольне, разрушенной такой же жестокой и отвратительной карой, как время. Теперь она боялась времени еще больше, чем раньше.

      – Ты ничем не отличаешься от отца. – прошептала она. Слезы застыли в ее глазах, но она гордо сдерживала их, не позволяя себе и минутной слабости. Сердце француженки словно превратилось в камень, и она отвела взгляд, чтобы не видеть, что человек, которому она сказала это только что – ее двоюродный брат, когда-то в детстве так громко и дерзко читавший