Память. Лоис Макмастер Буджолд

покачал головой:

      – Именно поэтому я не могу отступить. Не «не хочу», а «не могу». Отец так устроен, что не способен доверять. Если я переменю свои позиции, он тоже их переменит – и так же сильно захочет убить меня, как сейчас убеждает себя сохранить мне жизнь. Он уже пожертвовал моим братом. В определенном смысле смерть матери тоже связана с этой потерей – и другими потерями, на которые отец шел без колебаний ради своего Дела. – Галени добавил, внезапно смутившись: – Наверное, звучит все ужасно по-эдиповски. Но… это так романтично – выбирать самый трудный жребий. В этом весь отец.

      Майлз покачал головой:

      – Готов признать, что вы знаете его лучше меня. И тем не менее… Ну ладно, людей гипнотизирует трудный выбор. И они перестают искать альтернативу. Воля к безмыслию – великая сила…

      Это замечание заставило Галени удивленно поднять брови.

      – …но альтернатива тем не менее существует. Всегда. Право же, важнее сохранять верность человеку, а не принципу.

      Галени улыбнулся:

      – Полагаю, я не должен удивляться, слыша такое от барраярца. От члена общества, которое традиционно связано цепью присяг, а не стройной законодательной системой… Это дает себя знать политика вашего отца?

      Майлз подумал немного.

      – Если честно – теология моей матери. Исходя из совершенно разных предпосылок, мать и отец пришли к странному на первый взгляд единству. Ее теория заключается в том, что принципы приходят и уходят, а человеческая душа бессмертна. Стало быть, человек и его душа – прежде всего. Мать бывает чрезвычайно логичной. Она ведь бетанка.

      Галени с интересом подался вперед, зажав ладони между колен.

      – Меня гораздо больше удивляет, что ваша мать вообще имела отношение к вашему воспитанию. Насколько я знаю, барраярское общество имеет тенденцию к… э-э… агрессивной патриархальности. А графиня Форкосиган славится тем, что она – самая невидимая из жен политиков.

      – Угу, невидимая, – просияв, согласился Майлз. – Как воздух. Если бы он вдруг исчез, вы бы не заметили. До той минуты, когда придется делать следующий вдох.

      Он подавил острую боль, представив лицо матери, и еще более острый страх: «Если я на этот раз не вернусь…»

      Галени вежливо-недоверчиво улыбнулся:

      – Трудно себе представить, чтобы великий адмирал уступал… э-э… супруге.

      Майлз пожал плечами:

      – Он уступает не супруге, а логике. Мать – одна из немногих известных мне людей, кто полностью победил волю к безмыслию. – Майлз задумчиво нахмурился. – Ваш отец – человек неглупый. Он скрылся от службы безопасности, он смог разработать план действий, оказавшихся успешными – по крайней мере на этот час, он имел запасной вариант, он энергичен, настойчив…

      – Да, наверное, – согласился Галени.

      – Гм. – Майлз нахмурился.

      – Что?

      – Один фактор этого заговора не дает мне покоя…

      – А я думал, их немало!

      Майлз