Жёлтые плитки. Максим Михайлович Павченко

можно легко проникнуть на второй этаж и дойти до зала; ещё минута – и они стояли у больших ярко-красных кожаных дверей.

      Отсюда ясно слышался громкий низкий голос. Грегор Лерой, нет сомнений, – директор Института; лет около пятидесяти пяти, среднего роста, брюнет, с усами и бородой.

      – Началось уже, … – выругался Рэдмонд.

      Лерой традиционно открывал собрания Института. Они проводились четырежды в году, и на них присутствовали все без исключения сотрудники. Значимее были только межинститутские собрания, по два в год, но в них участвовали только администрации всех Институтов и составы профессоров.

      – Давай аккуратно, – шепнул Тэликси.

      – Да знаю, – буркнул Рэд.

      Только кожаные двери помогли коллегам бесшумно войти в зал. И всё же, когда они пробирались к первым приглянувшимся пустым креслам, их услышали. Здесь произошли некоторые столкновения взглядов, только и всего. Затем Рэд и Тэл аккуратно сели – и чуть не замерли. Тэл лишь аккуратно достал свой блокнот с ручкой, Рэд – специальный планшет и электронный карандаш.

      В зале царила сдержанная яркость. Она обеспечивала максимальный комфорт, потому как, с одной стороны, было очень уютно, а, с другой, данный тип освещения не мешал делать записи. Для большего удобства кресла были скреплены с дощечками, на которые обычно клали всякие гаджеты, тетради, блокноты и тому подобное.

      Много писать не приходилось – разве что отмечались интересные идеи. И вообще, собрание представляло собой скорее череду отчётов (которые в устной форме предъявляли выступавшие на сцене) да отдельные монологические выступления, наподобие того, что сейчас давал директор Института.

      В этих выступлениях новые идеи и озвучивались. Впрочем, открывая очередное собрание, Лерой с этим пока не спешил:

      – … и так как это первое собрание после принятия данной идеи, да и вообще первое собрание в этом году, то я хочу услышать сегодня в отчётах, как обстоят дела. Дозвольте, я вам подскажу! – напутствовал он своим басом. – Мы тут зачастую произносим наше любимое слово – «универсалия», – потому как мы в принципе любим работать с универсалиями, – отметил Лерой с улыбкой. – Вспомните прошлогодние собрания и январское: культура, счастье, искусство, мораль… Вспомните наши размышления о неоморали! Всё это – универсалии. Очевидно! Так вот, машина, – произнёс он твёрдо, – это тоже универсалия. Типичная универсалия! И я предлагаю выступающим расширить свои представления о машинах!

      Тэликси заулыбался – директор говорил ровно то же, о чём он толковал в столовой с Рэдом. Он был явно горд этим.

      После директора на сцену вышла его заместитель, Роланда Фойи – высокая женщина сорока лет, со светлыми волосами, звонким голосом и мудрым решением в одежде. Это решение заключает в себе одновременно стиль и строгость. И то же относится к её высказываниям.

      Мнения о ней разнятся даже меж Рэдмондом и Тэликси.

      – … вот я опять хочу вернуться к принятой идее, – решила она в середине монолога. –