Имитатор. Книга третья. Оправдание невиновных. Олег Рой

при задернутых шторах. Ляжет сверху, две минуты – и готово. Даже не запыхается.

      Этот Кащеев – тот еще персонаж, бормотала Арина, размашисто шагая от кафешки, где угощала Леру пирожными и горячим шоколадом, к автобусной остановке. Вот только, осадила она сама себя, быть «тем еще персонажем» – не преступление. Ну взгляд у него тяжелый, а характер – и того хуже. И что? Почему Соня от супруга погуливала – в любом смысле этого слова – теперь понятно. От такого, пожалуй, загуляешь. Вот только тщательнее выбирать надо было – с кем «загуливать». Глядишь, и мальчик бы сейчас был жив.

      Но зачем Кащеев к ней после съемок подошел? И зачем дожидался ее у следственного комитета?

      И в дом пустил. Почему? Зачем? Чтобы поглядеть своим тяжелым взглядом?

* * *

      Мать Кащеева оказалась высокой сухопарой особой неопределенного возраста – желтоватая кожа туго обтягивала скулы и подбородок, вокруг плотно сжатых тонких губ ни одной морщинки – не то ей сорок, не то семьдесят, не то все сто пятьдесят, не поймешь. Правда, раз сыну ее за сорок, значит, матери уж точно в районе семидесяти. Но как сохранилась! Сохранилась, да. Сохранность мумии. Точно. Вот мумию-то она и напоминала. Хороша семейка: сын – доисторический ящер с ртутно-тяжелым взглядом, мать и вовсе мумия.

      – Чего вам надо? – угрюмо буркнула мумия.

      – Просто поговорить, – миролюбиво улыбнулась Арина.

      – Чего там говорить, вот еще! Из газеты, что ли? – тонкие губы искривила не то презрительная, не то возмущенная гримаса. – Пошла вон!

      – Вообще-то я следователь.

      – И что теперь? В ножки вам кланяться? – удостоверение не произвело на мумию никакого впечатления. – Соньку, шалаву, упустили, а теперь давай заново разговоры разговаривать? Все, проехали, до свиданья.

      Она попыталась закрыть дверь, но Арина уперлась в створку плечом:

      – Вам все равно? Это же внук ваш все-таки…

      – Да какой он мне внук! – сухое безвозрастное лицо исказилось гневной гримасой. – Сонька, шалава, нагуляла от кого-то, а нам ее отродье кормить и растить? Сдох и ладно, жалко только, что ее вместе с ее хахалем тоже не закатали. Тьфу!

      – Зинаида Серафимовна, вы сына в честь своего отца назвали?

      На сухом костлявом лице гнев сменился недоумением, почти оторопью. Как если бы женщина, к примеру, рубила дрова, а кряжистое полено вдруг заговорило с ней человеческим голосом – прямо из-под топора.

      – Ну. Положено старшего сына в честь деда называть. И по святцам так выходило. Тебе зачем знать?

      – Сейчас старые имена в моде, – объяснила Арина, – а сорок лет назад Серафим звучало не совсем обычно. Его в школе не дразнили?

      – Да какое твое дело? Чего лезешь? Чего вам еще от нас надо? Чего засуетились?

      Почему-то вдруг рассердившись, Арина сухо, сквозь зубы процедила:

      – Приговор суда – еще не конец света. По вновь открывшимся обстоятельствам дело могут отправить на доследование.

      – Какие еще обстоятельства? Имя, видите ли, ей не понравилось!

      – Я