Потерянный разум. Интеллигенция на пепелище России. Сергей Кара-Мурза

лет тому назад; воспоминания, которые давно уже стали недоступны реалистическому мышлению, используются им как недавние, может быть, им даже отдается предпочтение, так как они меньше наталкиваются на противоречие с актуальностью… Само собой разумеется, что аутизм, который изображает наши желания осуществленными, должен приводить к конфликтам с окружающей средой».

      Одной из самых нелепых фантазий такого рода было бурное и утопическое возрождение сословных притязаний. Прорабы перестройки первым делом старались растравить сословное чувство в самой интеллигенции – «возьмемся за руки друзья, чтоб не пропасть поодиночке!». Выражением осознанного отделения от «массы» и странного рецидива этого сословного сознания в среде «рабоче-крестьянской интеллигенции» стал поток пошлых похвал в ее адрес, который заполнил страницы и эфир во время перестройки. Академик Д. С. Лихачев, получив титул «совести нации 3-го ранга», льстит интеллектуалам: «Естественно, их роль в обществе можно определить как ведущую. Это соответствует месту интеллигенции, которое она должна по праву занимать. Испокон веков на Руси интеллигенция была эталоном нравственности, духовности, культуры»¹¹².

      Что это за чушь? Какие «испокон веков», какая Русь? Интеллигенция как культурный тип появилась в XIX веке, как продукт разложения сословного общества. И никогда она не была «эталоном нравственности», ибо ее главной отличительной чертой была больная совесть и нравственные метания. Разве могут метания и непрерывная «смена вех» быть эталоном? Чему может научиться юноша у Родиона Раскольникова или чеховского Иванова?

      Но сословные притязания возродились не только у «аристократии духа», они приобрели и буквальную, комическую и одновременно пошлую форму. Откуда ни возьмись, Москва наполнилась дворянами, а то и потомками графов и князей. Возникли конкурирующие дворянские собрания, поиски родословных, певцы загнусавили о каких-то поручиках Голицыных – все это под флагом демократии (!) и под стенания о том, что большевики поголовно уничтожили дворян, а остатки их («два миллиона!») уехали за границу. И даже как-то стесняешься напомнить этим большим детям, что в начале 1917 г. всех дворян, включая обитателей ночлежек, в России было 1,4 миллиона человек. И что большинство из тех, кто уцелел, – нормальные люди, и им в голову не приходит тащить в наше время эти оставшиеся в прошлом сословные атрибуты¹¹³.

      Наблюдая, что происходило последние десять лет в сфере общественного сознания, иногда приходишь к дикой мысли, что являешься свидетелем огромной злонамеренной государственной кампании, направленной на помрачение разума большой части граждан. Людей убедили, что для преодоления накатывающей катастрофы нужны были не усилия ума, души и тела, а несколько магических слов, которые бы вызвали из исторического небытия мистические силы, разом дающие большие блага для настоящего и будущего. Причем блага, просто отнятые у других современников.

      Массовый сдвиг от реалистического