Интересная Фаина. Алла Хемлин

примут и вздох, и прочее.

      Потом Серковский спросил, или не оставил Баранидзе хоть каких-то тайных распоряжений на пользу Марии.

      Петухова не знала и это, но посоветовала Серковскому не думать, что Баранидзе не обеспечил Марию. Петухова ходила смотреть на домик Марии, и ей сильно показалось, что он похож на Баранидзе – маленький, и труба торчит не крепко, хоть и ровно.

      Серковский спросил у Петуховой, кому же досталось все на свете имущество Баранидзе.

      Петухова сообщила, что у Баранидзе в Петербурге жил троюродный племянник. Племяннику дядя свое все на свете имущество и отписал.

* * *

      Серковский был еще и сильно способный к пониманию.

      Серковский у себя в голове сложил одно с другим, и у Серковского там получилось такое.

      Доктор Иванов сообщил Петуховой о последнем удовольствии Баранидзе. А последнее потому и считается в науке последнее, что бывает же и предпоследнее.

      Баранидзе умер в самом начале зарождения в Марии ребеночка.

      Мария подставила руки так хорошо, что Баранидзе очнулся, а все ж таки умер.

      Баранидзе имел капитал, а прямых наследников, наоборот, не имел.

      Серковский у себя в голове сложил одно с другим, и у Серковского опять получилось.

      Ребеночек у Марии зародился от Баранидзе. А брюнетность Баранидзе ничего не значит.

      Серковский взял для примера такое: Серковский всю свою жизнь мечтал быть блондином, а никогда не стал больше шатена. На таком примере Серковский вывел, что ребенок у Марии от Баранидзе.

      И вот Мария поделилась с Баранидзе новостью.

      Баранидзе новость Марии про ребеночка не понравилась.

      Мария на такое сильно обиделась и столкнула Баранидзе с кровати.

      По своей привычке Серковский увидел в своей голове такое.

      Сначала руки Марии скинули Баранидзе с кровати.

      Потом Мария не поторопилась подставить две свои руки – левую и правую – под удовольствие Баранидзе, а подождала, или Баранидзе очнется.

      Баранидзе очнулся. И Мария опять нашла дело своим рукам и сильно захотела придушить Баранидзе.

      Мария, которая была хоть и тихая, но уже опытная с мужчинами, побоялась наследить всеми своими руками и потому уперлась всеми своими грудями в лицо Баранидзе, а руки направила в безопасное для себя – как для убийцы – место.

      И вот Баранидзе уже телепается на небе, а Мария рыдает без капитала на себя со своим будущим младенчиком и считает, или хватит полученного при жизни Баранидзе своего обеспечения на домик.

      Серковский не остановился на том, что у Серковского уже получилось, а вывел такое.

      Мария через прошедшее малюсенькое время сильно пожалела, что погубила Баранидзе, но сделанное сделалось и обратно идти уже никак не хотело.

      Возле Марии в нужную минуточку не было доверенного, пускай бы и опять хорошего, мужчины, который пояснил бы, что хоть наследства от Баранидзе незаконному ребеночку не полагалось, а все ж таки у законного