Дети Хедина (антология). Ник Перумов

от ворота рубашки «жучок», бросил на пол и раздавил. Потом склонился над мертвецами, обыскал их и выложил на стол мини-компьютер – на экране застыла картинка кухни – и диктофон.

      – Почему же ты неожиданно решил нас спасти? – спросила Элишка. – Участи остальных не позавидуешь.

      – Когда-нибудь это должно было прекратиться, – я посмотрел на нее. – Собирайтесь. У вас не больше пяти минут. Скоро здесь появятся остальные.

      – А что с Мареком и сыном? – встревожилась Катерина.

      – Мы не можем взять их с собой, – старуха опустила взгляд. – Марек обеспечен и позаботится о мальчике.

      – Марек умрет, прежде чем до него доберется помощь, – возразила Элишка. – Мы не можем оставить Франтишека одного.

      Я, Катерина и Элишка вышли в подъезд. Марек все так же сидел на ступеньке, тяжело привалившись к стене. Снизу слышались голоса – к нам подымались врачи. Я спустился к Мареку, чуть тронул его голову и прошептал заговор. Он вздрогнул и задышал легче и ровнее.

      – Он поправится.

      – У нас на кухне два трупа, – напомнила Катерина.

      Я вернулся обратно. Старуха в старой вылинявшей шубе, с внушительным заплечным мешком за спиной уже ожидала у окна. Рядом на подоконнике с узелками в лапках стояли два чертика.

      – Этих не берем. Если только…

      – Мы знали, что ты добрый, Янош! – пропищали они, живо побросали свои узелки, подхватили сначала одного мертвеца и утащили в вентиляционную шахту на кухне, затем другого.

      Потом вытащили оттуда что-то черное и всучили мне.

      – Это я бы сам забрал! – Я в досаде стряхнул со своего пальто пыль, копоть и налипшую паутину.

      – Не за что, Янош. – Они подобрали узелки и устроились на плечах старухи.

      – Привык жить с людьми, в чистоте и довольстве? – Старуха ухмылялась.

      – Как будто вы не среди людей жили, – проворчал я и поморщился – от пальто явственно пахло псиной. Один чертик показал мне язык, другой поймал ползшего по стене таракана и с аппетитом сжевал. – Хоть какая-то от них польза…

      На кухню зашли сестры. Катерина утирала слезы.

      – Заставила Франтишека все забыть и уснуть, – произнесла она. – Так тяжело расставаться…

      Старуха распахнула окно. В кухню ворвался свежий морозный воздух. Элишка прижалась ко мне, и я обнял ее. Черти на старухином плече захихикали.

      – Будете еще подглядывать, подвешу вас на рожке месяца, – посулил я.

      Первая в окно шагнула старуха, потом Катерина. Я взял Элишку за руку. Спустя миг все мы, невидимые, летели над просыпающимся городом. Гасли фонари, звенели трамваи, спешили по делам пешеходы, и автомобили, став совсем игрушечными, катили по извилистым улицам. Все дальше уносились крыши, башни и шпили. Светлело небо, и, растворяя звезды, за нашими спинами поднимался рассвет. Утренний морозный ветер и утреннее солнце умыли нас и подарили чувство свободы. Впереди же ждали простор бескрайних полей и лугов, сень волшебных лесов и те, в ком течет та же кровь, что у нас. Пришло время покончить с охотниками на ведьм и прежде всего убить охотника в самом себе.