Сатир и Муза. Андрей Афантов

предсказать его не хватило. Следуя своей схеме управления портфелями, он встретил беду большей частью в облигациях. «Всё делал правильно, но почему тогда всё так плохо?» – спросил он сам себя. Спина болела уже третий день. Наверное, он напрасно сбежал за город, чтобы побыть одному. «Вот я уже несколько лет счастливо женат, а по-прежнему боюсь показаться ей слабым».

      2003 год, 21 апреля, понедельник, день.

      – Алексей! Тут такое дело. Девочку мою одну не посмотришь себе в бэк-офис?

      – На фига она мне? Пускай главбух смотрит. Бэк ей подчиняется.

      – Она-то посмотрит, но будет лучше, если ты порекомендуешь, – Николай Николаевич, брюнет с седеющей бородой и вечно радостными глазами (этому моменту Алёша завидовал), смотрел на собеседника выжидающе. Всем своим видом он давал понять, что за Алексеем должок, потому что Ник-Ник помог его приятелю в аналогичной ситуации, но удерживал готовый сорваться упрёк на языке. Звонарёв это понял, заставил себя собраться и произнёс уже менее пренебрежительным тоном:

      – Хорошо, посмотрю. А что за девочка?

      – Она у меня платёжки по «помойкам» набивает. Два года уже. И засобиралась увольняться. Осточертело ей это занудное однообразие. А девушка хорошая, умненькая, – Николай Николаевич заговорил сбивчиво: – Я не могу её у себя правильно мотивировать. Можно зарплату повысить, но Кирюхин…. («…такая сволочь», – сказал он мысленно – так, чтобы Алексей его мысль услышал) повышает зарплату людям только тогда, когда повышается ответственность: за дополнительную нагрузку, за расширение фронта работ и т. д…

      Окончание фразы Николая Николаевича грустно повисло в воздухе.

      – Звериное рыло капитализма, – Звонарёв заступился за хозяина банка.

      – Девочку выращивать нужно, – и, видя, что Алексей уже согласился с его рекомендацией, Николай Николаевич принялся разглагольствовать. – Деткам же помогать нужно. Когда-то нам помогал кто-то. Потом авось кто-то поможет и нашим деткам. Земля ведь круглая… и тесная… – его глаза лучились стариковскими морщинками, вопреки ещё не стариковскому возрасту Николая Николаича.

      «А ведь он совсем не намного меня старше. Может, лет на пять. А борода седая», – подумал Звонарёв и спросил:

      – Симпатичная?

      – Уж молчал бы, – упрекнул Николай Николаевич.

      – А зовут как? – Алексей пытался угадать, стоит ли за просьбой Ник-Ника личная симпатия к этой пока ещё неведомой девушке.

      – Настей.

      – И сколько ей лет?

      – Ну, если её зовут Настей, сколько ей может быть лет?

      Они оба засмеялись.

      2003 год, 21 апреля, понедельник, вечер.

      Вечером Звонарёв с Ольгой сидели в ресторане «На мельнице», дорогом и очень вкусном. Смаковали бутылку шабли под фаршированную рыбу.

      – Ты живёшь как в болоте. Что по вечерам делаешь?

      – Ничего. Книжки читаю.

      – В Москве достопримечательностей полно.

      – Ну, я сходил по разу в музеи.

      – А