Наш идеальный брак. Анна Гале

ни за медицинской помощью не обращались, ни лекарств не давали, так?

      Я отвела взгляд от капельницы и посмотрела на хмурую полную женщину в белой униформе. Ругается, а глаза усталые. Сколько она видела таких случаев, когда дети действительно оказывались не нужны?

      – Я была в отъезде и не знала, что они больны, – мой голос прозвучал бесцветно. – Вернулась домой три часа назад, увидела детей в таком состоянии, и мы тут же поехали в больницу.

      – Послушайте, мамаша, вы их одних на несколько дней оставляли, что ли? – раздражённо спросила врач.

      – Нет, они были с отцом.

      – И как ваш муж это объяснил? – врач неразборчиво делала какие-то пометки в документах.

      – Не знаю, я его ещё не видела. Когда зашла в квартиру, дети были одни, – я сглотнула. – Оба без сознания. Я позвала соседку, она врач. Педиатр. Мы на её машине сразу же поехали в больницу…

      Женщина смотрела на меня с откровенным сомнением.

      – И где же находился в это время ваш супруг?

      – Я не смогла до него дозвониться, он не берет трубку, – я в очередной раз нервно потёрла руки. – Когда я звонила с вокзала, муж сказал, что дети приболели, и он меня ждет.

      – Приболели! – раздражённо повторила врач. – Вы привезли их в критическом состоянии. У ваших детей нет ни одной плановой прививки, они вообще не наблюдались в районной поликлинике. Вы даже не знаете, кто у вас участковый педиатр! Как вы это объясните?

      – Муж считает, что обращение к врачам противоречит вере, – устало повторила я то, что слышала от Сергея в течение нескольких лет.

      Врач глубоко вздохнула.

      – Где вы рожали? – сдержанно спросила она.

      Я назвала номер роддома. Машинально нащупала руку доченьки, сжала горячую ладошку. Пальчики Маринки шевельнулись в ответ, я почувствовала облегчение. Малышка ещё не открыла глаза, но улыбнулась, когда я взяла её за руку.

      – Туда, значит, отпустил, – врач поморщилась. – В детский сад вы детей тоже не устраивали по идейным соображениям?

      Я кивнула.

      – Вы на вид – вменяемая женщина, – помедлив, произнесла врач. – Потому и говорю: дети в критическом состоянии. Вас специально поместили в отдельную палату, чтобы не заразили весь этаж. Если ваш супруг будет требовать забрать их отсюда, я ни за что не поручусь. И предупреждаю, первое, что я сделаю в этом случае, – извещу о ситуации органы опеки.

      Я кивала, как сломанная заводная игрушка, взгляд снова вернулся к капельнице у кровати моего сына. Речь врача прервал звонок телефона. Доктор отвела взгляд и поджала губы, услышав мелодию звонка – звучный голос Сергея, читавший по-церковному нараспев: «Да подчинится жена мужу своему». Я дрожащей рукой схватила трубку:

      – Сергей, где ты? Я с детьми в больнице, не могла дозвониться до тебя…

      – Лена, подожди, – послышался из трубки голос свекрови с истерическими нотками. – Я пришла к вам, а тут… – она всхлипнула. – Ой, Лена… Тут… Сергей… Он…

      – Что случилось? – резко спросила я. – Что с ним?

      – Убилиии, – тоненько завыла свекровь.

      – К-кого? – мой голос сделался хриплым.

      – Сереженьку нашего убилиии…

      Я прикрыла глаза.

      – Я пришла, а он в бытовке лежит… Голова в крови вся, ещё не остыл… – всхлипывая, продолжала свекровь. – Этажерка опрокинута, на полу вокруг кастрюли лежат, книжки. Ой, испытание, ой, искушение…

      – Так, может, живой он? – деревянным голосом произнесла я. – В скорую звонить надо.

      – Ой, Лена, здесь и скорая, и полиция… Я думала, шкаф этот на него упал, а они между собой говорят – похоже, убилиии… Приезжай, ты тут нужна! – в голосе свекрови прорезались неожиданно властные нотки.

      Я посмотрела на бледные лица своих детей, на капельницы у постелей, на усталую женщину-врача, которая не собиралась выходить из палаты.

      – Не могу, – выдохнула я. – Я с детьми. Я вам позвоню.

      Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй…

      Глава 1

      Религия вошла в мою жизнь, когда мне было пятнадцать лет. Вернее, мы с мамой и раньше на Крещение ходили в церковь за святой водой, а на Пасху – освящать куличи. Но после того, как отец ушёл к беременной любовнице, мама начала ходить в церковь каждую неделю – в субботу вечером и в воскресенье утром. Сначала молилась о возвращении заблудшего мужа, потом – о прощении его Богом. Вскоре мама стала по полтора часа по утрам и вечерам читать молитвы, в том числе – от нечистой силы. И всё чаще я слышала дома имя отца Иоанна. Человека, которому предстояло сыграть большую роль в моей судьбе.

      – Он такой светлый, – с восторженным блеском в глазах повторяла мать. – Святой человек, всё для храма делает, после службы задерживается каждый раз, часами с людьми разговаривает. Никого вниманием не обойдёт, всех наставит, всем совет даст. Он ещё беседы по воскресеньям ведёт, давай мы с тобой сходим послушать. Тебе будет интересно.

      Мать настаивала, и