Осколки мира. Архив первый: антагонист. Артём Игоревич Юганов

черепа были насквозь пробиты кинжалами-мизерикордами. Такими же мизерикордами, которым также насквозь была пробита шея Басабара. И сидящий на краю стола ухмыляющийся незнакомец в одежде цвета древесной золы, одной рукой медленно проворачивающий кинжал в шее вампира и другой аккуратно придерживающий тому голову.

      В отличие от своей дочери, старый ба’астид наблюдал за происходящим безотрывно. Ему намертво въелась в память каждая деталь с того момента, как оборотень-нетопырь взял за руку Хано. Ба’астид увидел, как всё время стоявший возле выхода рослый беловолосый незнакомец в простецкой мешковатой куртке цвета пепла скинул капюшон и в один прыжок добрался до стола, не издав при этом ни единого шороха, не создав ни одного дуновения ветра. Только тогда старик в удивлении понял, что незнакомец уже давно стоял в дверном проёме, но по неизвестным причинам его присутствие казалось самым несущественным из возможных явлений. Ба’астид наблюдал за тем, как этот неизвестный одним движением, за которым почти невозможно было уследить, оказался на середине стола. В полёте незнакомец всё с той же невообразимой скоростью совершил некое подобие парного танцевального па, дополненного вспышками металлического блеска. В своём беззвучном танце, сопровождающимся, словно аккомпанементом, романтическим монологом вампира, размытая серая тень коснулась каждого из сидящих за столом демонидов. Полудемонов как будто расположили для выставки, украсив им головы стальными кинжалами. Естественным заключением немого либретто стал росчерк ещё одного кинжала в руке бесшумного убийцы. В точности такого же кинжала, что украшали теперь головы истекающих кровью неподвижных оборотней-демонидов.

      Грациозный убийца лениво и всё также беззвучно опустился на край стола, за спину произносящему речь вампиру, и приставил к его горлу мизерикорд. Кинжал почти касался движущегося кадыка будущей жертвы, и тем не менее убийца терпеливо ждал – лезвие вошло в плоть лишь после заключительных слов небольшого монолога «одинокого старого вампира».

      Хано пребывала в оцепенении всё то время, пока незнакомец неспешно крутил в шее вампира свой кинжал, вворачивая его и тем самым разрывая нестареющую, но гниющую плоть. Вервольф был доволен. Да, неизвестный определённо был волком-оборотнем, об этом говорили характерные для его народа волчьи клыки и глаза. Но вряд ли Хано’Ра это осознавала, она лишь попятилась, и, когда волк-оборотень опустил наземь обессилевшее тело, споткнулась, шумно растянувшись на каменном полу и даже не заметив этого.

      Старый ба’астид пытался осмыслить увиденное и понять, что ему следует делать дальше и следует ли делать хоть что-то. Для него было очевидно лишь, что произошедшее далеко вышло за рамки нормального течения событий, и тем не менее он не чуял смертельной опасности ни для себя, ни для своей дочери. Полутигр пребывал в растерянности, если не сказать, в смятении. Не до конца отдавая себе отчёт в своих действиях, он наполнил один из кубков только что принесённым из погреба фиорским мёдом