Дорогая Мотя. Анастасия Сагирова

е, словно он был опасным, повернула его одной стороной, другой, затем приблизила, зачем-то понюхала. Лист как лист, слегка потертый, пах залежавшимися документами и немного пылью.

      Матильда машинально поправила выбивавшийся из-под кепки упрямо закручивающийся рыжий завиток.

      На внешней стороне листа надпись: «Прочесть в день 15-летия». Серый грифельный карандаш, четкий аккуратный почерк.

      Сегодня Матильде исполнилось 15. И тогда этот аккуратно сложенный листок, выпавший из какой-то книги, был предназначен скорее всего ей. Как у нее в руках оказалась эта книга, Мотя и не помнила. Мама отправила Матильду на чердак найти бабушкину книгу с рецептами. На мансардном этаже прямо под крышей дома у них был склад вещей. Старье, которое маме жалко выкинуть, говорила Мотя. Большой сундук был пристанищем старых книг.

      «Такие торты уже не делают! Наполеон из 9 несладких хрустящих коржей и вареной сгущенки! Только моя мама могла его так печь. Давай попробуем тоже? Поищи ее книгу с рецептами?» – мама была воодушевлена, когда говорила о своей маме. Мотя привычно наморщила лоб и потопала наверх.

      – Тоже мне праздник. Лучше бы шла на свою работу, – ворчала себе под нос девочка, поднимаясь по старым скрипучим ступеням на второй этаж. И потом по выдвигающейся прямо из отверстия в потолке лестнице взобралась наверх.

      Матильда вдвоем с мамой жили в старом доме почти в центре города, на тихой незаметной с основной дороги улице. Когда-то это была окраина. Город разрастался и улица Тихая (так она и называлась) стала частью центра города. С тех пор, как ее бабушку, тоже кстати Матильду («И кто придумал такое глупое имя?!»), выдали замуж за дедушку Георга, ее семья жила в этом доме.

      Сейчас бы тот брак назвали браком по расчету: предки Моти были дворянами, но разорившимися. А семья дедушки Георга были предпринимателями («спекулянты», как говорит про таких историчка на своих уроках), владевшими заводом по производству… сгущенки! Матильду очень смешил этот факт. «Потому бабушка и добавляла эту сгущенку во все подряд», – продолжала ворчать Мотя, взбираясь по старой, но крепкой лестнице.

      Бабушку и дедушку она не помнила. Они умерли, когда внучка была маленькая, и все, что знала Мотя про свою семью – истории, которые мама в детстве рассказывала вместо сказок.

      Про то, каким красивым и цветущим было их поместье 100 лет назад. Про заводы дедушкиного рода. Про замужество не по любви, а договоренности между семьями.

      – Интересно, а бабушка смогла все же полюбить дедушку? Ведь она его не выбирала. Хотя, это даже к лучшему. Неважно, красивая ты или не очень. Всё решают за тебя и можно не переживать, что ты со своими дурацкими веснушками и рыжей мочалкой вместо волос останешься одна. Старой девой жить вместе с котами.

      Матильда снова развернула листок.

      Дорогая Мотя!

      Я знаю, ты удивишься этому письму. Мне жаль, что мы с тобой были знакомы так мало. Ты была прекрасным непосредственным ребенком в свои 2 года. Уже тогда я знала, что мы не сможем вместе встретить твое 15-летие. Скажу честно, я очень сожалела по этому поводу. Но жизнь и здоровье неумолимы. Мне очень многое хотелось тебе рассказать. Что ж, пусть наш разговор будет таким. Растянутым более чем на 10 лет.

      Матильда! Кстати, не знаю, нравится ли тебе наше с тобой имя? А волосы? Твои волосы с детства были ярко огненными и упрямыми! Кажется, ты родилась уже с завитушками. Мы все любовались ими. Это такой дар.