В одно дыхание (сборник). Михаил Веллер

падать… ха-ха-ха! на руки поймали: цирк! А стал отличный офицер.

      – Отличник был такой – Худолей, – усомнился капитан. – Не… А помните, Нестеров, из студентов, в личное время повести писал?

      – Нестеров? Повести? Это который гимнаст, что ли? Он еще щит гранатой проломил, помнишь?

      – Щи-ит? Может, у меня тогда освобождение от полевой было… А помните, как Вара перед соревнованиями команду гонял?

      – Кто?! Вара?! Да он через коня ласточкой – носом в дорожку летал. А майора Турбинского с ПХР помнишь?

      – Турбинского?.. Не было такого майора. Вот майор Ростовцев – он нам шаг на плацу в три такта ставил, это точно.

      – Какой Ростовцев, строевую Гвоздев вел! А майор Соломатин – стрелковую. А Бондарьков – разведку.

      – Только не Соломатин, а Соломин. И он подполковник был. А вел тактику. Седоватый такой.

      Оба уставились друг на друга подозрительно.

      – Слушай, – задумчиво сказал полковник, – а ты где спал?

      – У прохода, третья от стены. Под Иоаннисяном.

      – Под Иоаннисяном Андреев спал, не свисти. Пианист.

      – Какой пианист?! он и в строю-то петь не мог. А все время тратил на конспекты – лучшие в роте, по ним еще все готовились.

      – Андреев, что я, не помню. А я спал у среднего окна.

      – У среднего окна Германчук спал.

      – Ну правильно. А я рядом.

      – Рядом Богданов. Они двое сержанты были.

      – Я! Я ефрейтор был.

      – Ефрейтором Водопьянов был.

      – А я кем был?! – завопил полковник. – А я где спал?! Развелось вас! историки! Тебе только мемуары писать!..

      Капитан виновато выпрямился в кресле.

      – Ты скажи точно – ты в каком году кончал?..

      Самолет пошел на посадку.

      – А Гришу, замкомвзвода, пилотку всегда ушивал, чтобы углами стояла, помнишь?

      – Никак нет, не помню. А старшего лейтенанта Бойцова помните?

      – Какого Бойцова?!

      Полковник был раздражен. Капитан растерян.

      – Что же это за белиберда получается, – недоумевал полковник. – Ничего не понимаю…

      В аэропорту он взял капитана в такси. Приехали к подъезду с вывеской бронзой по алому.

      – Вот оно! – сказал полковник.

      – Оно, – подтвердил капитан.

      Легионер

      Его родители эмигрировали во Францию перед первой мировой войной. В сороковом году, когда немцы вошли в Париж, ему было четырнадцать. Он был рослый и крепкий подросток.

      Родители были взяты заложниками при облаве в квартале. Он прочитал на стене объявление о расстреле.

      Он бежал в маки. Цель, смысл жизни – мстить. Было абсолютное бесстрашие отпетого мальчишки: отчаяние и ненависть.

      Всей мальчишеской страстью он предался оружию и войне. Он лез на рожон. В пятнадцать лет он был равным в отряде. Он вел зарубки на ложе английского автомата. В сорок четвертом, когда партизаны вступили в Париж преж де авангардов генерала Леклерка, ему было восемнадцать лет и он командовал батальоном франтиреров.

      Он праздновал победу в рукоплесканиях и цветах. Но война кончилась, и ценности сменились. Герой остался