Ведьма на выданье. Марина Комарова

удивленно моргнула, но потом кивнула.

      – А теперь спать, – прозвучал голос Шаленого, и прохладная ладонь легла мне на лоб, погружая в сладкий сон…

      …Кто-то настойчиво стучал в окно. Да так, с остервенением.

      Я раскрыла глаза и уставилась в потолок. Правда, ничего не увидела, ночь давно. Только из окна, находящегося возле кровати, льется свет звезд и луны. И грохот.

      – Алина! Алина, открой! – сердито пищал кто-то. – Кузяк тебя за ногу! Я же свалюсь! А-а-а!

      Сама не понимая почему, я кинулась к окну, открыла защелку, и тут же со свежим ночным воздухом в комнату ворвался какой-то крылатый комок. Комок верещал неприличными словами и тормозил по покрывалу.

      Я судорожно схватила его. Комок замер, а потом… полез обниматься.

      – Алина! Алиночка! Эти изверги не пускали меня, говорят, никаких животных! Сами они животные! Я фамильяр, я…

      Пока он безостановочно трещал, я сидела и осознавала. Первое: я обнимаюсь с летучей мышью. Большой. Размером с кота. Второе: мышь трындит. Много. Третье: я все-таки сошла с ума. А-а-а-а!

      – Чего орешь?! – Мышь с перепугу откатилась в сторону и подозрительно посмотрела на меня красными глазками.

      Во тьме зрелище было еще то. Я закрыла рот, моргнула, снова открыла.

      – Только не говори, что не узнаешь меня, – тихо произнесла мышь, пятясь к быльцу кровати.

      – Не узнаю, – признала я. – Да и вообще первый раз вижу, чтобы летучие мыши говорили с людьми.

      – Мыши и не говорят, – вдруг рассердился мой визави, – а фамильяры очень даже! Алина, это же я, Бецик!

      Тишина. Звук судорожно щелкающих извилин. Результат: ноль.

      Хотя… Дорота говорила что-то про Бецика. Следовательно, вот он… такой. Собственной персоной. Тот, который не знал, куда спрятаться, когда я колдовала. Уже ближе, но все равно все сложно.

      – Когда Шаленый говорил, что ты потеряла память, я думал, что это для запугивания пиявок-родственников. Но, кажется, все ой как плохо, – задумчиво изрек он и снова подобрался ко мне. – Так, давай вспоминай. Тебя зовут Алина Альжбета Каторжинская, двадцати трех лет от роду, невинная.

      «Очень даже винная!» – чуть не ляпнула я, но вовремя прикусила язык.

      В конце концов, когда тебе еще биографию расскажет такой… необычный собеседник. К тому же эти знания сейчас необходимы.

      – Единственная наследница могущественного ведьмака Анджея Каторжинского, ныне покойного. Точнее, пропавшего без вести, но уже век нигде не появлявшегося, потому официально считающегося покинувшим нас.

      Я закусила губу. Так, информация интересная. С одной стороны, хочется бегать и орать: «Какая ведьма? Вы тут все бренькнулись?», с другой – со мной говорит летучая мышь. Поэтому, кто тут бренькнулся, – это очень хороший вопрос.

      – Алина, мне не нравится выражение твоего лица, – авторитетно заявил Бецик.

      – Мне сейчас много чего не нравится, – призналась я. – Но об этом потом. Скажи мне, Вислава… она…

      – Такая гадина, – тут же пожаловался Бецик. – Так бы и проредил ей патлы, но ты не разрешала.

      – Да