Нашла себе блондина!. Екатерина Вильмонт

назад я что-то рассказывала одной немке и упомянула о каком-то своем друге, а поскольку разговор шел по-немецки, то я добавила, что это друг в нашем, российском понимании. То есть не любовник. Ибо в немецком слово «Freund» давно уже приобрело именно такой смысл. В последнее время и у нас, когда женщина говорит о ком-то «мой друг», ее уже могут понять превратно. Вообще, смещение значений бывает забавным. Много лет назад, занимаясь литературными переводами с немецкого, я наблюдала параллельные изменения в двух языках. Например, немецкий глагол «bumsen» раньше означал то же самое, что и русский глагол «трахнуть», то есть, как пишет Ожегов, «произвести какое-то быстрое неожиданное действие с шумом, треском. Трахнуть графин (разбить). Трахнуть по спине (ударить)». Что теперь означает это слово, знают все. И точно такое же превращение произошло со словом «bumsen».

      Да, к чему это я? Зачем на отдыхе забивать себе голову подобной мурой? Надо бездумно наслаждаться солнцем, морем, беззаботной жизнью, разложить пасьянс, решить кроссворд, почитать что-нибудь… Правда, книги, взятые с собой, как-то не вдохновляли. Кажется, я скоро стану типичной героиней старого, еще советских времен, анекдота: «Чукча не читатель, чукча писатель»! Потому что в голове уже крутится мысль, как лучше начать роман, если героиней его будет такая женщина, как Таня. А какая она, разве я знаю? Но мне и не надо знать. Моя героиня будет жить по иной, своей собственной, логике, зачастую не зависящей даже от меня. И это, может быть, самое интересное в писательской профессии. Вот вернусь в Москву, сяду за свою машинку и начну: «Эх, знали бы вы, как я мечтала выйти замуж!»

      Глава 2

      Придумайте сами

      Рядом с моим лежаком кто-то кашлянул. Я открыла глаза: Таня.

      – Извините меня, – смущенно улыбаясь, проговорила она. – Я вела себя как последняя хамка! Простите! Два дня морочила вам голову своими россказнями, а потом вдруг замолчала в тряпочку… Вы не сердитесь?

      – Да нет, Таня, я к вам не в претензии, всякие бывают настроения.

      – А вот Милочка мне внушала, что нельзя свои настроения людям показывать, их это не касается.

      – Таня, успокойтесь, я не в обиде.

      – Вот и слава богу! – обрадовалась она. – Знаете, я всегда так – сперва из меня улица Углежжения прет, а уж потом я спохватываюсь и вспоминаю Милочкины уроки… Понимаете, мне вчера вечером один человек позвонил, я так этого звонка ждала, а он… Он сказал, что нам надо расстаться, вот я и психанула… Даже утопиться хотела. Но потом передумала, много чести, хотя, конечно, жизнь ему это бы отравило капитально! До самой могилки!

      – Таня, ни один мужик не стоит вашей жизни!

      – Вот и я так подумала. Пусть живет со своей шваброй, если она ему дороже меня… А вам правда интересно меня слушать? Странно даже… вы вон не очень молодая уже, у самой небось всякого в жизни хватало…

      – Это правда, хватало всякого, и тем не менее…

      – А вы мне потом про себя расскажете?

      – Расскажу, почему же нет.

      – Ладно,