Рождественские истории дедушки Суарри. Наташа Корсак

Не приглянулась лошадинка? Или вам, цыганам, только арабских жеребцов и подавай? – рассмеялся бородач, – Покупай! Покупай за «недорого». Ему с цыганами не в первой куролесить! И ёлку и гирлянды покупай. Ну, покупаешь?

      – Покупаю! – твёрдо сказала Дафна, а сама-то краем глаза заметила, как Алифья вдруг засуетилась и напускала пузырей на весь аквариум, так, что даже её домик исчез из виду.

      – Деньги давай, и я – молчок! – повторил бородач, – Ёлку сама возьмёшь. Вон – она. Есть на чём тащить? Или может, до дому тебя подбросить? А то и до какой реки…

      Этот его последний вопрос выстрелил слишком громко. Словно колдовская палочка Снежной королевы⁴², он чуть было не превратил Дафну в лёд. На секунду девочке показалось, что бородач узнал её. Неужели по голосу? Нет же, но мог узнать по глазам.

      – Чего замерла? Подходи, не бойся! Ох, не любят здесь цыганок, ох, не жалуют, – приговаривал Гельдъегер.

      – У нас остались жалкие минуты, чтобы убраться отсюда, – закрыв глаза плавниками, предупредила Алифья.

      – Простите, а это вы здесь предсказываете будущее? – внезапно услышала Дафна и обернулась. Вопрос принадлежал статной фрау в лиловом берете и забавных круглых очках с позолоченными дужками. Фрау глядела на Дафну и ждала ответа. Но девочка от удивления чуть не растворилась на месте. Ведь погадать её просила сама фрау Фогель, учитель географии.

      – Мы собирались уходить… – пролепетала Дафна и бросила взгляд на господина Гельдъегера. А тот уже сматывал для неё самые дорогие гирлянды и подбирал ёлочку подороже.

      – Но вы ведь не откажете мне? Всего один вопрос. Я заплачу! – настаивала фрау Фогель.

      – Ох, – чуть не разрыдалась Дафна. И крикнула Гельдъегеру, – Господин, я сейчас! Я ничуть не передумала!

      – Ну-ну, – хмыкнул торговец ёлками и презрительно посмотрел на фрау Фогель, – Ещё одна за будущим. Эй, милая фрау! Ёлку иди выбирай! На кой тебе эти сказки?

      В это время фрау Фогель уже достала золотые монетки и шёпотом спросила:

      – Успею ли я до Рождества попросить прощения у того, кого сильно обидела? И простит ли меня этот человек?

      – Алифья… Эй, Алифья, вылезай! – засуетилась Дафна, – Тебя спрашивают.

      Но Алифья не спешила с ответом. От страха или от отчаянья она сделалась серой, как карась, и закусив нижнюю губу, задумчиво мычала.

      Городские куранты пробили час после полудня. Декабрьский ветер допил свой обеденный чай с яблочными пирожками и разгневавшись на толстых голубей, что украли у него самые лакомые крошки, принялся гонять их по ярмарочной площади. Затем он пустился в пляс по разнаряженным прилавкам, сорвал флажки, расплёл еловые венки, распустил банты и вот добрался и до цыганского парика Дафны. Он без спроса схватил его, бросил вверх, потрепал, как шкодливую кошку, и наигравшись, вернул на место – на голову Дафны, правда задом наперёд. И если бородач Гельдъегер, охая над ёлками, повалившимися от ветра, не заметил конфуза, то вот у фрау Фогель чуть не случился инфаркт. А к её вопросу прибавилась ещё тысяча.

      – Дафна