Земное счастье. Гоар Маркосян-Каспер

Дан. – Она ведь тебя любит.

      – А что это меняет?

      – Насилие это когда против желания. А любовь это, в первую очередь, желание. Непреходящее.

      – Красиво выразился. Но непреходящее не значит постоянное. Бывают периоды, когда желание пропадает.

      – Это когда же?

      – Когда оно удовлетворено.

      – Но это лишь мгновения!

      – Тут ты ошибаешься. Судишь по земным меркам.

      – Да?

      – Да. У меня ощущение, что ты не понимаешь меня, Дан. Ты веришь мне на слово, поскольку знаешь, что я не бог весть какой лгун, но не понимаешь. Потому что не представляешь.

      Дан промолчал.

      – Как ты думаешь, где Наи? – спросил вдруг Маран.

      – Где?

      – Спит.

      – А мы не разбудим ее?

      Маран, не отвечая, наклонился и поднял с пола пустую бутылку.

      – Они по-моему не бьются? – спросил он.

      Удивленный Дан покачал головой.

      Маран взвесил бутылку на руке, размахнулся и с силой запустил ее в противоположную стену, ту, за которой находилась вторая комната каюты. Переборка загудела, как гонг, неплотно притворенная дверь с грохотом захлопнулась, потом открылась настежь.

      – Ты что, спятил? – возмутился Дан. – Разве так будят?

      – Она не проснется, – сказал Маран, протягивая руку к пульту. В соседней комнате вспыхнул свет, но никакого движения, никакой реакции на шум и вспышку.

      – Ну что, – спросил Маран, – дошло? – И ответил сам: – Все еще нет. Что ж, придется тебе кое-что показать.

      Он встал и пошел в ту комнату.

      – Показать? – пробормотал Дан с испугом.

      Маран оглянулся на него и, несмотря на всю свою озабоченность, рассмеялся.

      – Не то, что ты думаешь. Иди сюда.

      – Но…

      – Иди, иди. Какой из тебя ученик, если ты не можешь себе представить, чему собираешься учиться.

      Дан неохотно выбрался из своего глубокого кресла.

      Наи лежала на спине, вытянувшись и раскинув руки, легкое покрывало почти не скрывало очертаний ее тела, и Дан смущенно отвел глаза. Маран бросил взгляд на ее лицо, сказал:

      – Смотри.

      И ушел.

      Дан осторожно приблизился к изголовью и заглянул в лицо Наи. И застыл. Он простоял долго, потом вернулся в первую комнату и сел напротив Марана, который успел разлить очередную порцию коньяка по бокалам и рассеянно вертел свой в руке. Увидев Дана, он взглянул на него вопросительно.

      – Друг называется, – сказал Дан, хватая бокал. – Ты… Ты… – Он судорожно глотнул коньяк и выдавил: – Ты же знаешь, как я люблю Нику! Я бы пять лет жизни отдал, чтобы раз увидеть у нее такое лицо.

      – Ну-ну, не нервничай, – сказал Маран успокаивающе, – не надо жизнь отдавать. Увидишь и так, я тебе обещаю.

      Дан горько вздохнул.

      – Почему ты мне раньше не говорил? Почему? Почему? Почему вы скрывали от нас это? Нечестно! Некрасиво! Почему ты, мой друг, скрывал это от меня?!

      – Извини,