Берегиня сегодня. Марина Хробот

во сколько, Паша, приехали-то? В три?

      Вовчик, равномерно размазав майонез в тарелке, попробовал борщ и отодвинул тарелку от себя.

      – Они, мам, с дядей Гришей утром приехали. – Папочка поперхнулся, мать заинтересовалась разговором и перестала резать хлеб. – А еще они, мам, утром тетю какую-то с собой принесли, маленькую такую.

      Мамочкино лицо менялось на глазах, Вовчик даже заволновался и решил ее успокоить:

      – Они, мам, ее в дяди Гришину комнату положили.

      Папа смотрел ровно перед собой, на розовое пятнышко на кухонном столе.

      Наталья тихо сказала: «Ага», метнула хлеб в раковину, нож в хлебницу и чеканным шагом двинула свое не хлипкое тело в длинный коридор, к дальней комнате.

      Не теряя времени, Павел достал из холодильника еще одну бутылку пива. Потом Натаха, конечно, станет ругаться и клеймить его, но будет поздно. Пиво будет плескаться в животе, поднимая настроение.

      Сначала она постучала в дверь не очень громко, согнутым пальцем. Молчание. На стук кулака тоже не ответили… Тогда Наталья рассердилась.

      – Гришка! Открывай, твою мать!

      Наталья грохнула по двери ногой, в замке хрустнуло, и дверь раскрылась. Любимый брат Гриша спал сиротой казанской, по-детски притянув ноги к животу, на матрасе, кинутом на пол, под тоненьким пледом.

      На кровати сидела тощая прыщавая девица и со спокойным интересом смотрела на Наталью. Девица была страшненькая, но, во-первых, вопреки ожиданиям Натальи, одета в скромно-дорогой свитер и замшевую юбку, а во-вторых, ноги у девушки были перебинтованы. Сквозь бинты проступала кровь.

      Сзади Натальи тихо вздохнул Павел, подтолкнул жену в комнату и закрыл за собой дверь. Сделав глоток пива из бутылки, он протянул руку и хотел что-то сказать, но сказала девушка.

      – Меня зовут Анна.

      Голос у нее был удивительный. От этого заморенного существа ожидался писклявый дискант, а прозвучал низкий, глубокий голос.

      Григорий открыл глаза и посмотрел на Павла:

      – Мне не приснилось?

      Павел печально констатировал:

      – Не-а, тут она.

      Наталья села в кресло, поправила халат на мощной груди, указала мужу, где ему сесть, то есть на хлипкий стул, и, посмотрев в окно, разрешила:

      – Давайте, мальчики, докладывайте.

      Павел осмотрел свои домашние тренировочные штаны, потолок, рельефный силуэт жены.

      – Мы, Наташ, из казино ехали. – Павел тоскливо заглянул в горлышко пустой бутылки. – Устали немного, соображали слабо.

      – Во сколько?

      – Соображали?

      – Ехали!

      – А… утречком. В полдевятого… Заворачивали к булочной, ты ж вчера вечером велела хлеба купить, когда мы погулять отпросились, мы ж помнили. Ну, заворачиваем мы к булочной, а там дорога не чищенная, по тротуару сугробы, а Гришка за рулем.

      С пола раздался тяжкий кашель Григорий и подтверждение рассказа Павла:

      – Про хлеб мы помнили…

      – Короче, – перебила его сестра. – Паша, продолжай.

      – Ну, чего? А эта идет. Пальтишко