Панорама. Роман с тайнами. Николай Феодосиевич Корсаков

назвали титаном. И кто терпит и теперь адские моральные мучения, сравнимые с описанными в мифе и получаемые им от осознания своей вины перед Богом-Отцом и людьми, которых полюбил Он, как своих сыновей, тем огорчающих Его пока, однако, что никак не хотят они совместить с Познанием ещё и Высшую мораль Бога. А Иисус из Назарета, сделавший попытку силой своего духа спасти от нравственной деградации людей, – после страшных мук на кресте и смерти от укола в сердце копьём, снятия с креста и похорон – воскресает для Вечного царствования на Небесах, призванный туда как Сын Божий.

      Учитывая разницу в восемнадцать тысяч лет, явный приоритет и хорошо видимое нам преимущество Прометея, заключающееся в том, что его миссия на земле неоспоримо уникальна, вполне можно воздавать ему божеские почести; и было бы странно, если бы таких сект не существовало. Хотя легко тут можно заметить и то, что нам совсем нечем (кроме наших фантазий) погасить очевидную разницу между скудными сведениями о подвиге Прометея, данными нам в образах мифов, и Новозаветными описаниями прихода и пребывания на грешной земле Иисуса Христа, которые рассказаны там для нас как вполне реальные связные события, за исключением вызывающих всегда у маловеров большие сомнения чудес.

      Но эта сжатость текста мифа, я думаю, нам уже хорошо понятна и ясен процесс сокращения романа, поэмы или повести, написанных ещё в Атлантиде, до всего нескольких абзацев из-за «выпаривания» из текста в процессе переводов и многократных переписок того, что – неизбежно – со временем становилось непонятным и по этой причине само по себе из него «испарялось». Тут надо помнить ещё и о том, что первичная запись мифов и легенд происходила после тысяч лет их изустной передачи друг другу – в те печальные времена, когда писать было не на чём, а искусство письма сохранялось только среди жрецов, которые и становились авторами этих устных пересказов романов, повестей и поэм, адаптируя их к восприятию своей паствы в той мере, какая оказывалась и народу понятна, и жрецам на тот момент особенно выгодна.

      Однако из того, что этот послуживший основой мифа о Прометее текст (а нас интересуют только мифы и легенды, пришедшие к нам из той неимоверной дали) ужался до одно-двухстраничного, ещё не следует, что он потерял что-то в своём значении для понимания причин возникновения осознанной жизни на земле.

      Без подвига Прометея, заключающегося во взятии им на себя всей полноты ответственности за возникновение новой разумной жизни на Земле, не было бы и последующего развития человечества. И неуместны будут тут упрёки, что он, делая это в соавторстве, естественно, со Всевышним, не создал нас лучше, чем мы есть на самом деле. Ведь мы должны быть особо благодарны ему за то, что он оставил нам радость самосовершенствования – самого увлекательного занятия из всех возможных на земле и единственного способа доведения людей до той степени морального соответствия Заповедям Бога, по достижении коей, утратив полностью повадки зверя, окажемся мы достойными выполнения