Найденная дважды/Дай мне руку, малыш. Юлия Михайловна Назарян

ей.

      Можно было оставить найденыша у кого-нибудь из соседей, но согласится ли кто из этих самых соседей подняться с постели и окончательно лишить себя покоя, ради непонятно чьего дитя? – Нет, вряд ли…. Вадим хорошо изучил живущих рядом с ним людей, и знал, что любимое их дело – выпить, да дать какой-нибудь нелепый совет, но уж точно не нянчиться с чужими младенцами. Они бы не согласились и посидеть с готовой вот-вот родить женщиной – сказали бы: «Сами виноваты и нечего вешать свои проблемы на других!» – уж это Вадим знал наверняка. Потому и не стал искать для Нади лучшей сиделки, чем их девятилетний сын, – Андрей-то хотя бы значение слова «ответственность» понимал, да и на бутылку за услугу не просил.

      – Прости, Наденька…, – простояв в нерешительности не более минуты, мужчина развернулся назад и торопливыми шагами направился к дому. На обратном пути даже метель перестала строить ему препятствия. Будто почувствовав жалость к маленькому, завернутому в кусок старого одеяла, существу, она усердно подталкивала ночного путника в спину и, казалось, прилипая к его, так и не спрятанному под шапку уху, хрипло шептала: – «Спеш-ши, спеш-ши».

      ***

      Добежав до дома, Вадим распахнул дверь и, шумно дыша, заскочил в сени. Здесь он остановился, скинул с себя телогрейку, швырнув ее прямо на пол, следом за ней, швырнул и шапку. Теперь оставалось открыть вторую дверь и признаться в содеянном, но мужчина только дотянулся до ручки и, слегка коснувшись ее, отдернул руку назад. Он не мог. Что он скажет измученной жене? Как объяснит то, что не вызвал скорую, перепуганному сынишке? Вытерев лицо грубой ладонью, Вадим откинул с личика найденыша уголок одеяла – ребенок тихо сопел носиком.

      – Живой, – грустно улыбнулся мужчина – отогреть бы тебя надо. Эх, угораздило же тебя попасться мне под ноги. Что же я наделал. Ну, да, разве можно было оставить тебя там?

      Разговаривая с младенцем, Вадим не заметил, как дверь в дом тихонько отварилась и из-за нее показалась голова Андрея.

      – Кто тут? Пап, ты-ты что ли вернулся? – заикнувшись, спросил мальчик.

      – Я, сынуль. Я, – вздрогнув от неожиданности, ответил мужчина.

      – А что ты не заходишь? Ты не один? Ты с кем-то разговаривал.

      – Да, нет, один я, один. То есть, не совсем один.

      – Как это, не совсем? – мальчик прищурил глаза, пытаясь разглядеть кого-нибудь за спиной отца – в сенях было темно. – Ты доктора привел, да?

      – Нет, не привел. Как мать-то?

      – Плачет мама, – Андрей шмыгнул.

      Вадима передернуло, к его горлу подкатился ком.

      – Я сейчас снова уйду, если ты сможешь посмотреть за ними.

      – Настя и Максим давно спят, – не понял мальчик. – Заходи в дом-то, а то и себя застудишь и меня.

      – Да, ладно, – Вадим махнул рукой и перешагнул через порог.

      На кухне лампа не горела, но из комнаты, где лежала Надежда, в нее проникало достаточно света, чтобы Андрей смог разглядеть, то, что его отец прижимал к себе.

      – Па-ап, ты это кого принес? Это чей?

      – Да не