Старое зеркало. Максим Владиславович Мочейко

всю дорогу шли и спорили, кому смотреть? и у каждого находилась какая-нибудь причина, по которой он не мог следить за ведьмой, у кого рука болела, кто ногу зашиб, когда захватывал штаб, а у кого и вовсе плохое зрение, хотя раньше это ни кого не смущало.

      Спорили до самого «ведьминого дома» пока Володька не предложил читать считалку, на кого выпадет жребий, тот и будет смотреть за ведьмой, независимо от рук, ног, и глаз. Мы, конечно, пофыркали, но так было честно и справедливо. Мы выстроились кругом, и Володька начал считать, при каждом слове упираясь пальцем в кого-нибудь из нас;

      «Вышел месяц из тумана

      вынул ножик из кармана,

      буду резать, буду бить,

      все равно тебе ходить.

      И его палец уперся в Дениску.

      –Выходи!

      Он тут же вышел из круга.

      «Вышел месяц из тумана

      вынул ножик из кармана,

      буду резать, буду бить,

      все равно тебе ходить.

      И его палец уперся в Сережку.

      –Выходи!

      Сережка облегченно вздохнул и вышел из круга.

      Считалка прошла еще два круга, пока в сильно уменьшившемся кругу остались Я и Володька.

      «Вышел месяц из тумана

      вынул ножик из кармана,

      буду резать, буду бить,

      все равно тебе ходить.

      И палец уперся в него самого.

      Меня это не радовало, но всё было честно.

      Мне ни чего не оставалось, как направился кустам шиповника и затаился возле забора. Но как нарочно за ними нечего током не было видно, и я осторожно перелез через забор, где кусты были по выше, и затаился среди куста просматривая сразу и старухино крыльцо и край яблони который виднелся из-за угла старухиного дома, к которой уже подкрались друзья.

      Только они начали трясти яблоню, как из двери выскочила разъяренная старуха, с ведром воды и с криком; «ах вы окаянные» побежала к яблоне.

      «Шухер Ведьма!!!» заорал я, что было сил, и бросился бежать, заметив краем глаза, как ребята прыснули в разные стороны.

      А куст шиповника словно ожил, и начал путаться в ногах, оплетая ветвями руки и ноги, впиваясь своими щипами в одежду и кожу не пуская меня к забору.

      Я, изо всех сил продираясь через кусты шиповника, уже вскочил на нижнюю перекладину и стал перелезать через шаткий деревянный забор, когда обжигающий холодный душ обрушился на меня откуда-то сверху. Нога соскользнула с намокшей перекладины, и я рухнул обратно в старухин двор, мгновенно оказавшийся в таких же мокрых и цепких объятиях шиповника.

      Старуха страшно ругалась, в правду что ведьма, и прежде чем я успел подняться на ноги, почувствовал, как меня схватили сильные костлявые руки, и с такой силищей выдернули меня из кустов, и поставил на ноги, что у меня даже круги перед глазами поплыли.

      Сердце в ужасе начало бешено колотится, так, что мне казалось, закладывает уши, ноги потеряли прочность и не слушались, подгибаясь прямо подомной. Перед глазами поплыли жуткие картины из рассказов; «о секретной комнате, в которой по стенам