Красная Рука, Черная Простыня, Зеленые Пальцы. Эдуард Успенский

      Оказалось, что в палату никто не заходил, дверь была заперта на ключ. В окно никто не залезал, так как оно было на втором этаже. И задушенный мальчик ни с кем никогда не ссорился, а был тихий и бесполезный, и еще он был какой-то запуганный.

      Все люди на территории, и взрослые, и дети, ходили грустные и подавленные. Начальник лагеря говорил следователю зеленгородской милиции капитану Матвеенко испуганным голосом:

      – Вы можете надо мной смеяться, но я уверен, что это Красная Рука.

      – Кто, кто? – спрашивал хитроглазый и толстый капитан. – Какая еще Красная Рука?

      – А такая, которая прилетает по ночам.

      – Никогда не слышал. Глупости это.

      – Никакие не глупости. Я двадцать лет работаю начальником лагеря. И в «Артеке» был, и в «Орленке», и еще кое-где. И много раз слышал, что ночью в окно стучится Красная Рука, потом залетает в палату и кого-нибудь душит. А еще есть Черная Простыня. Она набрасывается на ребенка, закутывает и не дает дышать, пока он не умрет. И этого не знаете?

      – Не знаю, – ответил Матвеенко.

      – А еще есть Зеленые Пальцы. Они защекочивают до смерти…

      – Знаете что, – перебил его усатый капитан, – я уже не в том возрасте, чтобы сказки слушать… Да и некогда мне. Но вот у меня сейчас студент один есть на практике. Он юрист, будущий следователь – Виктор Рахманин. Я его к вам подошлю, вы ему все и расскажите. Договорились?

      И он пошел дальше заниматься делом: снимать пыль с подоконников, опрашивать свидетелей, осматривать задушенного мальчика.

      Практикант Рахманин явился на следующий день.

      – Товарищ начальник, я вас очень внимательно слушаю.

      Рахманин был высок ростом, плечист, как шкаф, и очень легок в движениях.

      Директор походил по своему летнему кабинету и спросил:

      – А вы смеяться надо мной не будете?

      – Ни за что. Ни при каких обстоятельствах.

      – Тогда слушайте. Это случается почти каждое лето то в одном, то в другом лагере. Вдруг мальчик пропадет, вдруг найдут девочку без дыхания. Ищут, ищут, кто это сделал, и не находят. А ребята потом рассказывают, что над лагерем летала Черная Простыня, что она пыталась пролезть в одну палату, потом в другую, но ее спугнули. Или говорят, что видели Красную Руку, летавшую за окном, она страшная и светится.

      Когда начальник говорил «Черная Простыня» или «Красная Рука», он произносил эти слова с почтением, как если бы говорил «Верная рука – Друг индейцев» или, например, «Соколиный Глаз».

      – Интересно, – сказал Рахманин.

      – А знаете ли вы историю про Красное Печенье? Или про Красное Копыто? Или про Гроб на Колесиках и Хозяина Кладбища?

      – Никогда не слышал эти прелестные истории.

      – Не очень-то они прелестные, – грустно отметил начальник, – и, как мне кажется, все они из одного чемодана.

      – Расскажите хотя бы одну, – попросил Рахманин.

      – Пожалуйста. Какую?

      – Про Гроб на Колесиках.

      – Хорошо, слушайте. Жила-была девочка у мамы. Однажды она осталась одна. И вдруг по радио передают: «Девочка, девочка. Гроб на Колесиках выехал с кладбища, твою улицу ищет. Прячься». Девочка испугалась, не знает, что делать. Мечется по квартире, хочет маме по телефону позвонить. А в телефон говорят: «Девочка, девочка. Гроб на Колесиках нашел твою улицу, он твой дом ищет». Девочка пугается страшно, все замки запирает, но из дома не убегает. Дрожит. Радио снова передает: «Девочка, девочка. Гроб на Колесиках твой дом нашел. В квартиру едет…» И так далее. Короче, когда мама домой приходит, она находит девочку неживой. Только во рту одно колесико какое-то… Как вам это нравится?

      – Мне это совсем не нравится, – сказал Витя Рахманин.

      – А вы верите в то, что я рассказываю?

      – Конечно, – ответил Рахманин. – Есть такое правило: во время следствия верить всему, что говорят, а потом надо проверять факты. Только вы об этих историях больше никому ни слова, чтобы нам с вами однажды не проснуться с колесиками во рту.

      – Или с рукой на шее, – шепотом добавил начальник.

      – Послушайте, – спросил Рахманин, – но если Красная Рука светится, ее же люди должны замечать. Сколько людей ночью по лагерю бродит: и сторожа, и вожатые, и ребята, которым в туалет приспичило. Вон и собаки есть у вас в лагере.

      – Я и сам об этом думал, – сказал начальник. – Может быть, эта рука не всегда светится, а только тогда, когда на дело выходит. То есть уже у самого окна.

      – А она при этом не раскаляется?

      – Не знаю. Кажется, нет. По крайней мере ожогов на шее у жертвы обычно не бывает.

      – Ладно, – сказал следователь-практикант Рахманин. – Я должен сперва все обдумать и составить план. Завтра я к вам обязательно зайду. Мы с вами нанесем на карту все такие случаи и узнаем, где эти силы гнездятся. И у меня наверняка возникнут новые вопросы.

      Новые вопросы не возникли. Когда Виктор Рахманин пришел в пионерский