Назови мое имя. Фьора Туман

дадут кораблю утонуть так просто.

      – А почему ты не хочешь принести присягу?

      – Я спать, – ответил Ролло. – Ночью нам надо проверить крайние маяки и как можно ближе подобраться к Скалистой бухте.

      А затем капитан развернулся и ушел.

      Девушка же осталась на палубе. И здесь, и внутри корабля было одинаково холодно. Однако красивые виды и свежий воздух радовали гораздо больше, чем тьма каюты и подернутые инеем тела спящих сирен.

      ***

      В районе крайних маяков было тихо.

      Он направил корабль в сторону берегов Берендея – в Скалистую бухту.

      Бухта встретила его серым небом, мелкой моросью и грядой прибрежных скал, вершины которых напоминали края обожженной бумаги. На черных склонах виднелись деревца, покрытые красные листьями.

      Сверху, словно пепел, падал мелкий снег. Здесь, на северо-западе, далеком от острова сирин, изменения сезонов были выражены гораздо ярче.

      В центре скалы зияла огромная черная пасть пещеры, куда Ролло направил «Свободу».

      – А разве там не слишком узко для корабля? – спросила девушка, наблюдавшая за капитаном.

      После того, как стало понятно, что ей можно выходить днем на палубу, в Зеленовласке произошли серьезные перемены. Несмотря на дрожь, спина девушки стала прямее, походка по палубе – увереннее, а взгляд – осмысленнее, в нем все чаще и чаще сквозило любопытство. Она стала задавать вопросы об устройстве корабля и о берегах, к которым они причаливали.

      – Разве мы пройдем? – повторила она свой вопрос.

      – Обижаешь, сирена, обижаешь, – пробормотал Ролло, не сводя глаз с прохода.

      Наконец корабль оказался под сводами пещеры.

      Внутри было темно. Лишь несколько бликов от фонаря плясали на гладких сырых стенах и крапинках слюды. Сверху на палубу капала вода. Ролло держал штурвал прямо и не отпускал его ни на миг, не желая поцарапать бока обожаемой «Свободы».

      – Капитан, а ты мог бы показать мне, как держать штурвал, и тогда, если вдруг снова налетит шторм и духи…

      В темноте она плохо видела выражение лица мужчины, но была готова поклясться, что Ролло напрягся.

      – Значит так, Зеленовласка, – процедил он после паузы, – это мой корабль. Это мой штурвал. И за ним стою либо я, либо мой помощник.

      – Но он днем…

      – Не перебивай! Я сказал – нет, значит, нет! И, вообще, женщина за рулем плохая примета… поняла? Мы сюда за посудой едем. Накупим тебе сковородок, котлов – они у чертей отменного качества! Печку заменим. А? Как тебе? Опять же, перца возьмем. Ты приготовишь что-нибудь остренькое? Рис хочу, с мясом.

      Что-то внутри нее шевельнулось. Чувство, о котором она думала, что оно угасло, умерло в день проклятия. Однако оно неожиданно пробудилось в самой глубине сердца, стало постепенно раскручиваться, охватывая грудь, руки, голову… от чего даже на мгновение бросило в жар.

      Наконец проход закончился. Корабль вошел в подземную бухту, озаренную красноватым сиянием. Вода была здесь гладкой и блестящей, как атлас. А на побережье и каменистых выступах раскинулся городок, все