Глиняные буквы, плывущие яблоки. Сухбат Афлатуни

Во-ди-ии…» Муса слышал, ночью мимо проходил. Некоторые яблони, обшарив корнями почву и не найдя в ней ни капли, стали нападать на людей. Которые мимо с водой двигались, особенно на женщин. На старую Хабибу напали, когда она из соседнего села, от родственницы, воду несла и подарок семье. Веткой ее по голове ударили, ведро из рук выскочило, вода прямо на корни пошла. Дереву – удовлетворение.

      Поэтому пришлось всё это мелкое хулиганство вырубить. Яблони и так наполовину умерли, яблок от них давно даже под микроскопом не видали. Одно дерево на память оставили. Я уже о нем рассказал – что про него, сухое, еще скажешь? Вертушку держит.

      А вот те, которые вырубили, – их души привычку взяли к сельчанам ночью ходить, даже исрык[2] от них не помогает. Придут, ветви на всю комнату разложат, а вместо яблок у них какая-нибудь гадость болтается. Приходится немного воды в кружке ставить на ночь, тогда, говорят, спокойнее.

      Я, кстати, этому не верю. Если бы у деревьев была душа, наука бы это давно обнаружила и через газету объявила. Ничего такого я в газетах не встречал. То, что летающие тарелки в природе бывают, об этом и американцы интервью дают, и фотографии есть. Про скорый конец света тоже много хорошего написано. А про деревья никаких новостей не поступает. Жалко всё-таки для какой-то гипотезы воду в кружку на ночь ставить, лучше бы сам выпил или ребенку дал.

      3

      Пришли к Сабиру; там уже народу, как в кинотеатре. Человек десять, две женщины; все на учителя смотрят. Такой народ странный: что смотрите, это – учитель, детей учить будет, от вас не убежит. Еще насмотритесь на него – самим тошно станет. Как пришли, тут же на него прямо глазами лезут.

      Мы, конечно, тоже сразу посмотрели.

      Нет, не светловолосый.

      Чувствую, все с облегчением вздохнули. По себе чувствую.

      Ничего, парню еще повезло. Про предыдущего учителя такой разговор шел, что у него сзади хвостик. Серьезные люди это утверждали, не какие-нибудь оборванцы.

      Меня, кстати, тоже спрашивали. Ты, говорят, человек грамотный, в русской школе в райцентре учился и четыре года у русской библиотекарши по ночам гостил, рассуди – может у учителя быть хвостик? Я, помню, тогда полчаса сидел, молчал: и школу вспомнил, и библиотекаршу, какая она была даже в постели образованная и культурная женщина…

      И говорю: нечего здесь собрание по поводу хвостика устраивать. Это – интимное право гражданина. Один говорит: надо Министру Образования написать, чтобы учителей осматривал тщательнее, а то если учителя с хвостиками пойдут, чему они детей с ними научат? А другой задумался: «А вдруг у них министр… тоже, а?» Хорошо, Банный день скоро был, устроили около мокрого учителя целую экскурсию, и успокоились. Тот, бедный, не понимает, что это к нему, как к святым местам, такое внимание со всей Бани… Повесился на другой день.

      Одно жаль, его рядом с библиотекаршей похоронили, а я хотел сам с ней рядом лечь. Мне отвечают: мы таким способом только самоубийц хороним, а вы пока живой человек, постыдитесь. Я в тот вечер не стал выставлять кружку с ржавой водой. А, пусть деревья приходят. Не пришли.

      В

2

Исрык – Гармала или могильник. Высушенным исрыком окуривают от злых духов.