Хозяйка Четырех Стихий. Мария Гинзбург

высказался насчет учителя Святовита, смял свиток в руках. Михею показалось, что отец сейчас разорвет его. Мальчик снова посмотрел на мать, но та все еще была в трансе – глазные яблоки ее бешено вращались под сомкнутыми веками.

      …Михей вложил в руку деревянного солдатика игрушечную сабельку и улыбнулся. Жилистая рука схватила маленькую детскую ручку, резко вывернула ее. Раздался хруст…

      Радагаст захлебывался в собственной блевотине, а рядом стояло два сидха. По лицу одного из них текла кровь. Второй улыбался. И у смешливого была только одна рука…

      Наташа испуганно заплакала. Радагаст увидел лицо Адрианы и осекся.

      – Опять, – сочувственно пробормотал он.

      Сунув свиток в карман, Радагаст поднял жену на руки. Михей поспешно вскочил и распахнул дверь.

      – Успокой сестру, – сказал отец и скрылся в доме.

      Мальчик взял Наташу на руки, покачал.

      – Привет, Михей, – раздался голос от калитки. – А где папанька твой?

      Михей увидел соседа Толяна. Он очень дружил с Радагастом, поскольку у того всегда было на что выпить.

      – Спит, – неприязненно соврал мальчик, но в этот момент Радагаст вернулся на крыльцо.

      – Твой дед четвертовал тех экен, которые остались в живых после штурма замка, – сказал Радагаст, обращаясь к сыну. – И это была утомительная работенка! Четвертовать двести человек – это тебе не чернила переводить! Он сам видел, как дракон помиловал Лайтонда уже на эшафоте. А ты что пишешь? «Изнеженные сидхи», «великий Искандер…».

      – Брось горячиться, Радик, – сказал Толян. – Так совсем замучишь пацана, а ему ведь отдохнуть надо. Да и сам-то не хочешь пойти прогуляться?

      На лице Радагаста мелькнуло хорошо знакомое сыну выражение. Михей мысленно застонал.

      – Только зря пачкаешь пергамент, а он денег стоит! – подвел итог отец. – Так что он тебе ни к чему!

      Идти «прогуливаться» без денег смысла не имело. Пергамент стоил не так уж дорого, но на пару бутылок вина за него можно было выручить. В отличие от бумаги, которой пользовались сидхи, с пергамента можно было бесконечное количество раз соскоблить ненужные слова и заполнить новыми.

      Радагаст вышел за ворота, к ожидавшему его другу.

      – Матери скажи, что к вечеру буду, – сказал он сыну на прощанье.

      Зимой и большую часть весны крылья не брали заказов. Снежный буран или весенняя гроза на высоте пятидесяти саженей над землей означали верную смерть для того, кто в них попадал. Ведьма поднялась в небо первый раз в этом году за неделю до Купайлы. Карина надеялась, что эйфория от полета притупит боль. Но веселая зелень полей Нудайдола, по которым прокатывались волны от ветра, только усилила ее отвращение к себе. А острые, обглоданные ветром и лавинами вершины Черных гор превратили страдание в острый черный клинок, все глубже впивавшийся в душу ведьмы.

      Осколок Льда.

      Так Светлана назвала артефакт, блуждающий в теле подруги.

      Первая целительница крыла, Анастасия, погибла в битве за Долину