Хозяйка Четырех Стихий. Мария Гинзбург

с шумом ударилась о берег, с криками пронеслись потревоженные чайки. Адриана взяла из корыта отжатую простыню, растряхнула тугой жгут и повесила сушиться.

      Михей, ее сын, сидел на завалинке у дома. Мальчик развлекал свою грудную сестру, потряхивая облезлой погремушкой. Наташа гулила в ответ и тянула ручки из своей корзинки. Услышав паузу в ритмичных позвякиваниях, Адриана покосилась на сына. Если девочка заплачет, может проснуться Радагаст. И мать, и сын искренне надеялись, что отец проспит до вечера, а потом, как всегда по вечерам в пятницу, куда-нибудь пойдет прогуляться с друзьями. Возвращался отец обычно в таком состоянии, что остальным домочадцам приходилось ночевать в госпитале, где работала Адриана. Она прошла всю войну медсестрой при полевом госпитале дивизии Серебряных Медведей, Михей родился и провел большую часть жизни там же. Казенная обстановка медицинских учреждений казалась мальчику уютнее и милее домашней. Тем более, в госпитале по ночам никто не бросался на них с топором. Начальник Адрианы давно знал старшую медсестру – во время войны Поджер был помощником главного хирурга дивизионного госпиталя. Поджер разрешил Адриане с детьми жить в госпитале во время запоев мужа.

      Михей смотрел на замки сидхов, и по лицу его было ясно, что мальчик забыл и о сестренке, и об отце. Впрочем, Наташа уже нашла себе другое развлечение. Поймав рукой свою ножку, она засунула ее в рот и теперь с наслаждением сосала.

      Женщина перевела взгляд.

      Всего лишь несколько саженей отделяло дом Адрианы от залива, вокруг которого раскинулся Рабин. Мальчику казалось, что он может дотронуться рукой до ажурного причала на другом берегу. Дворцы, облицованные внизу синей и зеленой плиткой, словно вырастали из сверкающих вод. Прозрачные и легкие строения стояли будто и не на прибрежных скалах, а на мягких облаках, и были готовы улететь с первым порывом ветра.

      Но они не улетали. Вот уже шесть веков.

      Сидхи поселились здесь первыми. Он выбрали скалистый западный берег залива, оставив людям пологий восточный. Сидхи бежали от буйства зимних штормов своей родины к ласковому морю юга. Но нет и не будет места краше того, где родился. Дворцы сидхов Рабина стояли на таких же крутых скалах, что и дома их родичей в Фейре, отличаясь только цветом. Сидхи севера вырубали их из черного льда, а не из белоснежного мрамора. Крыша же дома Михея дома покосилась так, что забавная фигурка на коньке теперь смотрела в землю перед порогом. Наличники окон, украшенные затейливой резьбой, почернели от времени и сырости. Штукатурка на стенах отвалилась целыми кусками, обнажая черно-красные камни, из которых был сложен дом. Радагаст сам выломал их из стен замка Черного Пламени после того, как вернулся с войны.

      Но даже в лучшие времена добротность их дома казалась отвратительно пошлой по сравнению с изяществом замков на противоположном берегу.

      – Вот за это сидхов жгут и в землю втаптывают, – сказала Адриана.

      Михей вздрогнул и очнулся от грез.

      – За