ERIKA. Александр Дёмышев

клубок шерстяных ниток с двумя воткнутыми в него накрест спицами; детский набор «Юный фокусник»; подшивки газет «Комсомольское племя» за 1972 – 1986 и «Кировский край» за 1987 – 1990 годы. В картонной коробке от японского кассетного музыкального центра обнаружились свечи. Толстые, восковые, штук двести. Я понюхал – пахнут приятно, не парафин. Выкинуть жалко. Только где мне их жечь? И вновь коробочки да ящички: болты, свёрла, гайки, шпильки, гвозди, саморезы, дюбеля.

      Под занавес из самого дальнего угла полатей я извлёк чемодан. Тёмно-серый чумазый кожзам, блестящие стальные застёжки. Тяжёлый. Даже мысль мелькнула: не мог ли богатенький дедушка прятать часть состояния (пусть даже малую часть) на полатях? Ну, а что, чемоданчик-то подходящий! Неужто Валерины руки досюда не дотянулись? Я аккуратно опустил чемодан на пол. Чувствовалось: там что-то есть, что-то довольно массивное. Сердце забилось быстрее, но только чуть-чуть. Я больше не верил в шальную удачу, мне просто хотелось знать – что там.

      Надавил обе кнопки. В тишине гаража звонко щёлкнули стальные застёжки. Медленно откинулась крышка. Я смотрел на то, что пряталось многие годы внутри чемодана, и мысленно горько смеялся. В голове было пусто. В чемодане была пишущая машинка.

      Серо-синяя, с лакированными клавишами и блестящими хромом буковками названия. «ERIKA» – прочёл про себя. А вслух прошептал, ухмыльнувшись: «Эрика? Что ж, очень приятно!» Машинка была не совсем древняя, восьмидесятых годов, на электрической тяге (внутри чемодана примостился клубком свёрнутый провод). Я собирался отправить «Эрику» в мусорный бак вслед за всем барахлом, но в последний момент передумал. Мысль пришла, когда я держал чемодан над открытым контейнером: вдруг это знак? Я ж писатель или, по крайней мере, когда-то мечтал стать таковым!

      В общем, приволок пишущую машинку домой. Ещё коробку с игрушками захватил. Ну и восковые свечи. Ведь электричество в доме у нас иногда вырубается, так хоть используем как-нибудь по назначению тёщин подарок – старый подсвечник, без дела пылящийся третий год в кладовке. А весь остальной хлам я выбросил.

      Вечером, насвистывая «В лесу родилась ёлочка», перебирал с детьми новогодние игрушки. Среди стеклянных сосулек, белых медведей и раскрашенных вручную снеговиков обнаружились две вещицы – часы «Командирские» и фарфоровая статуэтка (не ёлочная игрушка). Часы были как новенькие; я не удивился, когда, подкрутив колёсико завода, услыхал ритмичное «тик-так». А вот со статуэткой дела обстояли иначе. Я долго разглядывал, вертя в руках, фарфоровую ракету с красными буквами «СССР». Выглядела она так, словно и вправду вернулась с орбиты. Из иллюминаторов торчали две улыбающиеся собачьи мордочки – Белка и Стрелка. Снизу краешек ракеты отколот – немудрено, ведь ей столько лет! Космическая статуэтка мне очень понравилась – раритет!

      Но что-то меня настораживало. Какое-то смутное нехорошее воспоминание набухало, словно чирей под кожей, но не хотело прорываться наружу. Определённо, где-то мне попадалась подобная статуэтка