Как умирала Вера. Ольга Гуляева

Живая?

      – В смысле? Ты опять сомневаешься?

      – Снова, – вздохнул Пахом, – Где ты?

      – Я попыталась поехать домой, но там у подъезда дежурит машина, которая час назад приезжала в морг. Что происходит? Кто эти люди?

      – Я же говорил, чтоб ты ехала к своему мужику. На фига поперлась домой?

      – Может быть, потому что ты не потрудился объяснить мне по какой такой причине я не должна была туда ехать?

      Пахом помолчал несколько секунд.

      – Так ты поедешь к Антону?

      – Нет! – взорвалась Вера, – Он меня бросил! – Из глаз брызнули слезы, – Он предал меня, он редкая сволочь, ненавижу его! – разрыдалась Вера.

      – Тогда езжай к любой подруге, знакомым, только не к близким родственникам.

      Вера вся побагровела и нечеловеческим голосом заорала в чужую трубку:

      – Я прямо сейчас приеду в морг и вытрясу из тебя всю душу! Ты объяснишь мне что это за хренова конспирация или умрешь прямо там! Клянусь тебе! Ты знаешь, что мне нечего терять! Меня нет.

      Вера кинула трубкой в водителя и обиженно проворчала:

      – Обратно в Люблино.

      Тот воздержался от комментариев на этот раз и тронулся. Зазвонил его мобильный.

      – Это тебя, – протянул он Вере трубку.

      – Да.

      – Вер, у меня смена закончилась, – торопливо проговорил Пахом, – Приезжай ко мне домой, в Печатники. Давай я назову адрес водителю.

      Вера молча протянула трубку обратно хозяину.

      Внезапные слезы подсыхали, от усталости сводило тело, веки смыкались. Последнее, на что обратила внимание Вера, прежде чем провалиться в долгожданный сон – светает. Самой длинной и непонятной ночи в ее жизни все-таки приходит конец…

      **4

      Жизнь сердца – это любовь,

      а его смерть – это злоба и вражда.

      Господь для того и держит нас на земле,

      чтобы любовь всецело проникла в наше сердце:

      это цель нашего существования.

      Праведный Иоанн Кронштадский

      Антон поднял тяжелейшие веки и, взглянув, на часы очень удивился. Всего десять, а ему не спится. Странно, с учетом того, что вчера, придя домой, он опустошил едва початую бутылку виски. Голова раскалывалась на тысячи мелких кусочков. Но было что-то еще, еще более неприятное, чем ощущение дикого похмелья. Ощущение пустоты. Он знал, что так будет. Место в его кровати, его мыслях и даже в его сердце, занятое на протяжении нескольких последних месяцев, теперь пустовало. Он не успел дать понять Вере, что нуждается в ней. Не говорил громких слов, не звонил лишний раз, но думал о ней, засыпая и просыпаясь, любил перебирать в памяти фрагменты их совместного времяпровождения и всегда с радостным предвкушением ждал новых встреч.

      Теперь он мог только вспоминать ее. И чтобы хоть как-то приглушить головную боль он поднял из глубин памяти самый яркий фрагмент – их первую встречу. Это случилось месяцев пять назад. Его приятель со схожим родом деятельности попросил заменить его на съемках. Проект малобюджетный и канал не очень популярный, но контрактом было