Наполеон. Заговоры и покушения. Сергей Нечаев

это, она протянула ему самую красивую руку, какую он когда-либо видел.

      – Действительно, – озабоченно подтвердил Наполеон, – ты вся горишь. На, попей-ка воды. Хочешь, я велю позвать доктора Корвизара?

      – Сегодня вечером он вряд ли мне поможет.

      – Тогда просто полежи. Бог с ним, со спектаклем. Я пойду поработаю, а в Оперу мы можем съездить и в другой день. Я еще зайду к тебе, а ты пока постарайся заснуть.

      Наполеон поцеловал жену и ее дочь и неслышно удалился.

      Часов в девять Наполеон вновь заглянул в комнату жены и тихо спросил у Гортензии, читавшей у постели больной, как дела.

      – Генерал, ей все еще плохо, – ответила та.

      – Вот как, вот как? Вашей матери следовало бы делать, как это делаю я.

      – А что делаешь ты? – спросила Жозефина, открыв глаза.

      – Я не делаю ничего, так как в подобных случаях это лучшее, что можно делать. Спроси, у кого хочешь.

      – Ой, милый, оставь меня со своими шутками. Говорю тебе, что я очень больна.

      Наполеон лишь пожал плечами и, пожелав жене и падчерице спокойной ночи, удалился, чтобы вернуться назавтра и узнать, что его Жозефине стало лучше. Даже не пришлось приглашать доктора Корвизара. Она лишь сожалела о спектакле, который из-за нее пришлось пропустить.

      – Не беда, – сказал Наполеон, – пойдем как-нибудь в другой раз.

      Ждать пришлось недолго. На следующей неделе Жозефина обедала вместе с сестрой Наполеона – мадам Мюрат, генералами Ланном и Бессьером, а также с капитаном Лебрёном, адъютантом мужа. Наполеон в это время работал над бумагами, закрывшись в кабинете вместе со своим секретарем Бурьенном. Заговорили о музыке, естественным образом речь зашла и о Парижской опере. Мадам Мюрат объявила, что как раз сегодня, 24 декабря 1800 года, должно состояться первое исполнение оратории Гайдна «Сотворение мира». В представлении должны были принять участие более двухсот первоклассных оркестрантов и лучших певцов, что обещало невиданный успех. За билеты брали двойную цену, но их все равно буквально рвали из рук.

      – Вот и отлично! – воскликнула Жозефина. – Вот прекрасный повод выйти в свет. Капитан Лебрён, будьте так любезны, позаботьтесь об эскорте. Мы едем в Оперу!

      – Но, мамочка, – воскликнула Гортензия, – сможет ли первый консул поехать с нами? Мы ведь собирались сделать это вместе…

      – Он обязательно поедет, моя дорогая, поверь мне.

      – Только не просите меня идти отрывать его от дел, – взмолил Ланн. – Вы же видели, сегодня у генерала масса дел, и настроение у него, похоже, не самое подходящее для Гайдна.

      – Он такой уже несколько дней, – возразила Жозефина, – но не стоит обращать на это внимание.

      – Я беру это на себя, мадам, – засмеялся Бессьер, – но при условии, что вы позволите мне поехать с вами.

      – Непременно! – сказала любвеобильная мадам Мюрат и многозначительно посмотрела на красавца Бессьера.

      Ланн, Бессьер и Лебрён удалились, а через несколько минут пришел первый адъютант Наполеона – Дюрок