Легким ветром. Елена Щербакова

третий – за бортом, с фотографиями снаружи.

      – Подожди. Без ручки можно обойтись, а фотографии должны быть внутри, а не снаружи.

      – Нет, чемоданы дырявые все, раз один без ручки, другой без дна, третий весь снаружи видать. Не за что взяться, без дна – сплошная дыра.

      – Но третий обклеен, как я понял, но почему фотографиями? Это же дорогой материал перерасходовали.

      – Нет, даже не материал, а действительность.

      – Как же так? Посмели действительность выдать за фальшивую монету?

      – Да она была уже не действительность, а обман.

      – О боже, мне еще пенсне нужно для убедительности.

      – Чтоб невесту выдать замуж после пенсионного возраста?

      – Это же конец всему!

      – И этому спящему городу. Пусть просыпается. Где же эта красавица?

      – Да руки не достают не то что до невесты, а до всего, что здесь вокруг. Дно бездонное.

      – Скорей разлетится все в пух и прах, улетит все в космос, к чертовой бабушке!

      – А я лучше пойду колорадских жуков давить у себя на даче. Что мне этот мертвый город и портфель его министра? Это самое оно: колорадскому – бой! Шлепай и шлепай.

      – Вот это дельце. А то тут извращаться с ногтевыпрямителями. А все природы не хватает. Надо проще быть самим, прямее самим.

      – Вот-вот. Туда и заворачиваем. И без чемоданов. Так, налегке.

      10.05.17

      Любимая тропка

      Я иду в холодный солнечный май по любимой московской улице. Маршрут известен давно. Весенняя новизна шумно врывается в сердце и гудит, как разрывающийся шум звериных машин. Я не иду, точно ползу, как змейка, вышла из метро и продвигаюсь почти черепашьим шагом от Малого Манежа до консерватории. Сегодня там выступает Александр Малкус, исполняет виртуозные фортепианные этюды. Я как всегда тороплюсь, будто события стоят доли секунд. Почти машинально причесалась, даже не застегнула манжеты на плаще, да и часы забыла. Главное, сумочка при себе, как оберег, моя единственная и дорогая, с которой я не расстаюсь. Там всегда лежит, как амулет-звездочка, камушек-брелок для моего любимого. Я немного торможу. Будто не реагирую на привычные реакции. Точно старый недоверчивый сарацин с широким и выразительным лицом присматривает за мной и хочет упрекнуть меня за малейшую погрешность.

      «Берегись», – думаю я.

      Ведь в метро перебой, разбирают эскалатор, гремят железные стержни и инструменты. И люди немного встревожены московской стройкой: в Москве будто растут города мира – Париж и Нью-Йорк, Пекин и Токио. Все главные столицы переместились, перебазировались сюда. Мама!!! Что же будет? Столица растет и едет, орет на разных языках объявления. Город похож на огромное спящее чудовище, которое медленно поворачивается во сне с сокрушающим действием, будто землетрясение или обвал породы, или так крушат земли вешние воды. Все внезапно может перевернуться.

      В глазах стоят картины из Малого Манежа: воздушный бой в Москве, шествие армии с Тверской, вражеский самолет над Красной площадью. Вспоминаю бабушку, как она жаловалась на головную боль из-за магнитных бурь.

      Только я иду прямо и настойчиво по своей известной