Сталинград. Том второй. Здесь птицы не поют. Андрей Воронов-Оренбургский

появлении засверкали решимостью глаза, выживших бойцов, как расправились никлые плечи, а кулаки крепче стиснули ремни автоматов – винтовок. Испытал при этом терпкое чувство гордости за своих солдат и, согревающее тепло, получив его из преданных старых и молодых глаз.

      Он стоял на возвышенности, перед застывшим строем, давая уняться загнанному сердцу, ощущая непомерную чугунную тяжесть в ногах. Осматривал с захваченной высоты далёкий вечерний город, над коим дул сыристый огромный ветер, выхватывая из чёрных каньонов города: то артиллерийские гулы, то туманное угрюмое зарево. Воронеж горел с двух сторон, точно гривастые пожарища пробивались друг к другу через нагромождение каменных груд и развалин, и они принимались гореть, медленно-неохотно, накаляя сизо-стальной противень небосклона рубиново-красным цветом.

      …В глубине расположения, укрытая обгорелыми брёвнами перекрытий обломками бетонных плит, пыхтела батальонная кухня; оранжевый трепещущий отблеск огня слабо озарял колдобины и ямины в виде воронок, скученные группы солдат с походными котелками, в маятном ожидании долгожданной, горячей еды. Дымный аромат походной кухни вместе с дроглыми отсветами очага достигал позиций, дразнил пустые желудки, щимил души солдат, напоминая о доме.

      – Рота, вольно! – после краткого доклада Петренко, распорядился Танкаев. – Сержант, накормить бойцов. Обсушитца, провэрит оружие – боеприпасы, перекурит. На всо про всо – полчаса. Личному составу быт на чеку – готовым к бою.

      – Так точно! – Петренко проворно крутнулся на каблуках, чётко скомандовал:

      – Р-рота на леву-у! За мной шагом арш!

      * * *

      – Ну, а ты, что не со всеми, язви чертяку! Соляркой прикажешь тебя заправлять иль бензином? Кха, скажи на милость, Клим Тимофеевич, железный он у нас, что ли? – комбат, подошедший с осанистым политруком Колесниковым, строго посмотрел в чёрные, с голубыми белками, удалённые в разрезе глаза Магомеда.

      – Да что-то не в коня корм, товарищ майор, – хищно усмехнулся капитан и, накипая серьёзностью спросил. – Что генерал Березин, товарищ майор? Будет резэрв – поддэржка? Связ ест?

      – Налаживают покуда. Остальное…моё дело. Как говорится: «В поле много тропинок, только правда одна». Значитца так, капитан. Сейчас – к общему котлу. Бросишь себе кой-что на желудок. А потом, к Петру Григоричу – в лазарет, что под яром, на нашей стороне разбит…Сутки твои, а там поглядим…

      – Э-э, зачэм такое? – вспыхнул порохом Магомед. – Мы ж договари…

      – Отставить! Тут не базар! Соблюдайте субординацию, капитан Танкаев. Вы, об этом доложите, когда вас спросят. Ты мне здоровый, в соку…Во-о, какой нужен! Видел, как хромой уткой, доковылял до штаба. Бледная тень, а не прежний орёл! Это приказ и кончено! У меня и так, вас командиров, меньше, чем пальцев на руке осталось. Выполнять!

      – Есть, выполнять. – Магомед взвинчено бросил ладонь к козырьку, повернулся кругом, и через силу тщетно стараясь не припадать на левую ногу, заковылял на стук – молотьбу