Температурная биография. Юлия Вершинина

нашла, переплела пальцы.

      Прилетели утки. Их гогот, хлопанье крыльев. Озеро пошло рябью. Дина вздрогнула:

      – Сволочью ощущаю себя. Ребёнок погиб, а я на уток насмотреться не могу. Надышаться никак не получается этим ароматом, воздухом – свежим таким, глубоким, озёрным, прохладным. Рукой твоей такой тёплой и мягкой насытиться не получается.

      – А ты живи за них. Они не могут это видеть – ты смотри. Дыши за них. За всех…

      Полоснул острый взгляд. Ощутимо было – злится. Дина работала в кризисном центре психиатром, и не первый раз теряла пациентов. Но сказала мне об этом впервые.

      – Дина, прости, я знаю.

      – Откуда? Я не говорила тебе.

      – Коллеги твои поделились. Да, так бывает. Врачи не всегда всех могут спасти. И да, ты тоже врач. И да, это не единичный случай за практику.

      – Так не должно быть.

      – Не должно.

      – И ведь никто не понесёт ответственности! Идиоты!

      Дина вырвала свои руки из моих, саданула ладонями по стволу и спрятала лицо. Укрылась.

      – За что ответственность? У нас нет законов о психиатрической помощи и формально они не виноваты.

      – Значит у нас неправильные законы! – и снова взгляд: острый, злой, бескомпромиссный. Режущий.

      Я улыбнулась: когда из этих глаз напротив пропадало отчаяние и белёсость, всё становилось хорошо.

      Эмоциональная Дина – живая Дина.

      – Пойдём?

      – Куда?

      – Пойдём-пойдём! Озеро до завтра не пересохнет. И дерево не сбежит.

      ***

      Дом.

      Именно так, с большой буквы – Дом.

      – Оль, я в привидения не верю! – цепляется мне за ладонь, сжимает пальцы, – Но вдруг они не знают?

      – Кто?

      – Привидения.

      Улыбаюсь, пытаюсь обнять за плечи – Дина руки не выпускает, не привыкла ещё.

      Привыкнуть и правда сложно, понимаю. Я тоже – за, без малого, десяток лет – не привыкла:

      … каменная громадина среди деревьев, в строительных лесах и чёрной толи.

      Я получила его в наследство, и немного побаивалась даже.

      Едва переступив порог, хотелось сдержать дыхание и выпрями спину. Дом ощущался живым. Стены словно дышали, словно были плотью, в которых бежала кровь – система отопления располагалась здесь внутри стен.

      Чуть закруглённые потолки и лепнина по углам.

      Сложно поверить: в современном мире, в часе езды от центра Москвы такая… строгость великолепия.

      – Оль, нам надо сделать ремонт, – шепотом.

      – А что шепчешь?

      – Не знаю… но надо.

      Сейчас жилой была только одна комната – кухня на первом этаже, с камином.

      – Дин, а может не надо?

      – Обязательно надо. И надо облазить все уголочки, как кошке, засунуть свой нос в самый дальний шкаф и коробку… присвоить это место. А то он и твой, и… не твой, а "свой собственный".

      Энтузиазма у меня эта идея не вызывает. Молчу.

      – Да ладно тебе! – восклицает Дина, замечая отсутствие у меня реакции, – Нас ждёт труд, нас ждут приключения!

      И началось…

      Я