Высшая мера. Виктор Пронин

Нет, не буду.

      – Правильно, не надо.

      – Что будем делать, Костя?

      – Выводы, – усмехнулся Кандауров. – Как говорят ученые люди, будем делать нелицеприятные выводы. – Сероватое лицо Кандаурова, освещенное боковым светом, казалось гораздо старше и горестнее. – Я так понимаю... Это мы получили удар. Убрали бабу с дитем, чтобы Апыхтин усомнился в нас и перестал платить. А платил бы этим новым ребятам. Если убрать его, то кто платить будет? А так они нанесли удар, чтобы сломать мужика... Хотя, как мне кажется, не должен Апыхтин сломаться, не должен... Он ничего так мужик, правильный... Правильные мужики не ломаются. Ломаются дешевки дутые, пидоры позорные...

      – Это ты точно знаешь? – усмехнулся Сергей.

      – Есть некоторые признаки, по которым можно сразу определить – правильный мужик или дутый.

      – Поделись.

      – Знаешь... Можно так предложить выпить, что ты по гроб жизни не забудешь, кулаки будут сжиматься каждый раз, когда вспомнится поднесенный стакан, от обиды желваки из черепа начнут выпирать... Значит, так... Боевая готовность. Кто-то из нас уже на прицеле. Они не остановятся. Они не могут остановиться, потому что уже нанесли удар... Как они бабу-то убили?

      – Ножом по горлу.

      – А пацана?

      – Заточкой в висок.

      – Бедный мужик, – вздохнул Кандауров. – Не знаю, что и сказать... Что я могу сказать?

      – Скажи, что они получат то же самое.

      – Это, конечно, утешение, но только для нас с тобой, а не для Володи Апыхтина.

      – Сам же говоришь, что правильный мужик... Правильного мужика это наверняка утешит.

      – Может быть, может быть... Хорошо бы Юферева опередить. А то ведь вспугнет, а толком ничего не сделает. И перед Апыхтиным нам надо очки набирать.

      – Опередим, – негромко отозвался Сергей. – Он к нам не вхож, а мы к нему вхожи. Я сегодня уже буду знать обо всех его поисках и находках.

      – Знаешь, Серега... Тут еще такое дело... Последнее время, мне кажется, он к нам тоже вхож.

      – Неужели сука завелась? Кто?!

      – Говорю же – ощущение. Невнятное, зыбкое, как слабый ветерок вот в этом зале, холодящий такой сквознячок... Надо бы нам это дело раскрутить.

      – Раскрутим.

      – Это ведь несложно, а?

      – Раскрутим, – повторил Сергей.

      – Ты позвони мне вечером – вдруг новости какие будут... Вдруг я что-нибудь узнаю.

      – Пойдешь к Апыхтину?

      – Нет, сегодня не пойду. Ему сейчас не до меня, не до сочувствий. Он в шоке. Квартира в кровище, баба в морге, пацан... И пацана нет... Сука буду, я их найду! Сука буду! – с неожиданной злостью прошипел Кандауров, поставив тощие свои костистые кулаки на скатерть. Первый раз в его словах прорвалось что-то свирепое и безжалостное. – Ведь не уйдут же, ведь некуда им уйти! Это мой город, мой! И я никому его не отдам. Никогда. Ни за что. Ох-х-х, – прохрипел Кандауров, схватившись за сердце. Он сжался, нависнув над столом, но через минуту-другую распрямился, вздохнул.

      – Отпустило?

      – Кажется, пронесло. Уходи. Мне еще позвонить надо. Свяжись