Буриданы. Сестры и братья. Калле Каспер

сегодня день танкиста или нет? – проворчал он нарочито, вернувшись в комнату.

      – Дядя Арнольд удивился, с чего бы тебе его отмечать, ты же у нас больше по военно-воздушным силам, – передала поспешно Анна не услышанную им шутку.

      Опять этот Геринг на моем пути, подумал Герман хмуро, но и сам рассмеялся.

      Все уже сидели за столом, он присоединился к ним и передал бутылку Эдуарду, который числился специалистом по разливанию напитков. Первый тост в отсутствие Эрвина, обычно души компании, произнес Арнольд, второй, в рифмованном виде, продекламировал Эдуард.

      – Нужен виллы вам проект, вам поможет архитект(ор). На столе он держит план – имя Герман Буридан.

      И так далее, еще несколько неуклюжих строф. Герман слушал вполуха, но смеялся и аплодировал вместе с остальными, не желая обижать зятя: мастерить стишки – слабость невинная.

      Свиное жаркое получилось отличное, все ели и похваливали, обсуждая общие проблемы, в первую очередь, полет в космос Белки и Стрелки. Все, кроме Нади, которую помимо прочих гуманитарных наклонностей характеризовала и любовь к животным, считали это немалым достижением.

      – Я не понимаю, зачем надо мучить собак!

      – Мама, я же объясняла тебе, эксперимент со собаками нужен для того, чтобы посмотреть, как живые организмы выносят большие нагрузки. Теперь, когда это прояснилось, полет человека в космос, скорее всего, вопрос месяцев.

      Это утверждение показалось всем сомнительным, самым скептичным был Эдуард.

      – Не думаю я, что человеку удастся так высоко взлететь…

      Арнольд обратил общее внимание на еще один нюанс.

      – Вы читали «Известия»? В космосе были проведены и генетические эксперименты. Это означает, что мы начинаем снова ценить эту отрасль. Давно пора, а то отстали от прочего мира.

      У Софии, как у врача, спросили, зачем надо было доставлять на орбиту мух.

      – Это были не обычные мухи, а дрозофилы, – объяснила София, поправляя слуховой аппарат. – Их часто используют при экспериментах, как и зебрину, но почему, я, собственно говоря, не знаю, в тартуском университете этого не проходили…

      Когда тарелки опустели, Герман отправился на веранду набивать трубку, вскоре к нему присоединились Арнольд, Эдуард и и Лидия. Куря, они обсуждали развал колониальной системы («На Кубе танцуют румбу, а Африка выбирает Лумумбу», – продекламировал Эдуард) и ругали местное коммунистическое руководство, которое не спешило, по примеру Москвы, осуждать сталинизм. Потом вернулись в комнату, где в промежутке накрыли десертный стол: Надя испекла яблочный пирог, София приехала со своим традиционным домашним фруктовым тортом, Лидия купила в Файшнере ароматный, густо пропитанный ромом торт-безе. Герман вытащил из шкафа початую бутылку коньяка, но Арнольд отказался, боясь за сердце, а Эдуард – опасаясь, что его остановят гаишники, одному же пить не хотелось.

      – И как же мы поступим с Эрвином?

      Голос Лидии, которая не выдержала и заговорила о том, о чем другие давно думали. Настала тишина, даже