Последнее сражение. Немецкая авиация в последние месяцы войны. 1944-1945. Петер Хенн

нас. Только скажите мне, что еще мы могли сделать? Сколько вылетов вы совершили, Хенн?

      – Всего пять. Один против «Крепостей» в районе Мариттимо; остальные против «Лайтнингов» над Кальтаджироне, Марсалой и Палермо.

      – Довольно скудный список.

      – Я не мог летать больше, чем летал. Мой двигатель держался до конца, я поднимался в воздух каждый раз, когда мне приказывали.

      – А сколько вылетов у вас, Герберт?

      – О, приблизительно дюжина.

      – Столько же и у меня.[53] Наши потери составили тридцать четыре машины. Что же касается побед, то сколько мы прибавили к нашему счету?

      – Три.

      – А скольких пилотов потеряли?

      – Мы все еще не знаем. Нужно дождаться, пока все прибудут в Нойбиберг.

      – Я знаю, но сколько приблизительно?

      – Возможно, всего десять, – ответил Герберт.

      – Славная картина. Три сбитых вражеских самолета, дюжина собственных потерь и тридцать четыре самолета группы, превращенных в металлолом. Хорошее круглое число. Я вам скажу кое-что: как только я вернусь, держу пари, меня понизят в должности.

      – Не говорите ерунду. Кто, по-вашему, примет командование над группой? У кого есть необходимый опыт? Вы не должны задумываться на этот счет.

      – Хорошо, в нашей группе соотношение побед к материальным потерям – один к десяти. Каждый знает, что, когда американцы нападают сотнями «Крепостей», мы поднимаем в воздух десять несчастных самолетов. Такова ситуация. Интересно, изменится ли она когда-нибудь?

      Его вопрос остался без ответа. Снова наступила тишина. Я просто покачал головой и продолжил смотреть в окно вагона.

      Неожиданно Герберт воскликнул:

      – Если дела будут идти так же, то я предвижу очень мрачное будущее! Союзники полностью выбьют нас из воздуха.

      – У меня меньше опыта, чем у вас, – произнес я с сомнением, – но я думаю, что есть и другие причины, кроме нашей меньшей численности. Против нас как численное, так и техническое превосходство. Мы, несомненно, должны продолжать сражаться, но Ме-109 устарел. Два года назад, в Африке, пилот подобный Марселлю мог сбить шестнадцать «Спитфайров» в течение одного дня.[54] По всеобщему признанию он был асом, но интересно, смог бы он повторить свой подвиг сегодня? Нет никакой тени сомнения в том, что наши враги не только имеют ту же квалификацию, что и мы, но и превосходят нас. Это, в дополнение к нашей малой численности, еще одна причина трудностей, с которыми мы сталкиваемся в ходе боев. Вы очень редко можете сбить четырехмоторный бомбардировщик во время своего первого вылета. Удивительно, как много эти «ящики» могут выдержать. Наша машина, получив лишь половину тех попаданий, была бы сразу сбита. Сбить «Крепость» или «Либерейтор», имея два крупнокалиберных пулемета и одну 20-миллиметровую пушку – это высший пилотаж. Вы, «старики», можете сделать это, если необходимо, но молодежи остается лишь болтаться в их воздушных потоках; по вам бьют со всех сторон, а вы

53

В течение 10 июля 1943 г. истребители II./JG51 трижды поднимались в воздух, а 11 и 12 июля – по девять раз.

54

Ханс-Йоахим Марселль был самым результативным пилотом люфтваффе, действовавшим против союзников в Северной Африке. Он совершил 388 боевых вылетов и одержал 158 воздушных побед. В том числе в течение 1 сентября 1942 г. в ходе трех боевых вылетов в район Эль-Аламейна он, согласно данным люфтваффе, сбил 17 британских самолетов: по восемь «Харрикейнов» и Р-40 и один «Спит-файр». Командир 3./JG27 гауптман Марселль погиб 30 сентября 1942 г., когда в ходе боевого вылета в район Эль-Аламейна на его Bf-109G-2 неожиданно загорелся двигатель. Марселль смог дотянуть до своей территории и на высоте около 200 м покинул кабину, но, ударившись о хвостовое оперение падающего самолета, получил смертельную травму головы.